Сибирские огни, 1928, № 3

— Можете одеваться. Я вам усиленное питание пропишу. А так—общий режим. Книжку покажете cecipe. Солнечные ванны, купанье... Он протянул ему курортную книжку, и Ядовитое Жало выскочил из ка- бинета. Длиннополый халат путался у него в нотах, а еще хуже путались в голове необыкновенные мысли. VI. Ядовитое Жало полюбил по утрам пить какао, а после обеда есть на третье мороженое или крем. Нравилось ему также купаться в теплом море, особенно, когда бегут на берег высокие волны: тогда хорошо бывает нырнуть под самую пену и почувствовать, как швырнет тебя кипящая вода на старое место. Недурно также прокатиться на лодке с веселой компанией, а то за- лезть на отвесную скалу, сесть на самый край пропасти и спустить ноги. Та- кой номер во всем доме отдыха, на удивленье больных-курортников, мог вы- кинуть только один Ядовитое Жало. Впрочем, слава бесстрашного человека утвердилась за ним после замечательного случая со змеей. Громадная змея ползла по аллее сада, а за ней на почтительном расстоянии шла толпа боль- ных и на все голоса распевала: — Змея, змея, змея... Женщины визжали и разбегались в разные стороны. Ядовитое Жало шел навстречу толпе. Он мельком взглянул нь змею, неожиданно прыгнул и лов- ким движением схватил ее за хвост. — Ужалит!—истерически закричала больная, прозванная за необычай- но высокий рост Цыпленком. Толпа бросилась врассыпную, а ЯдоЕитое Жало повертел в руках змею и с силой кинул ее через забор в соседний сад, принадлежащий санатории. Мо- сквичи и ленинградцы, конечно, не знали, что это был безопасный уж. Ядови- тое Жало не стал пускаться в раз'яснения, и за ним твердо установилась ре- путация отчаянного человека. А Цыпленок подошла к нему и кокетливо сказала: — Ну, никак я не могла думать, что вы такой храбрый человек. Ядовитое Жало мысленно окрестил ее дурой, но вежливо ответил: — Я знаю одно змеиное слово и поэтому змеи для меня не опасны. В доме отдыха много было молодых галошниц от «Треугольника», они франтили в коротких юбках и шелковых чулках апельсинового цвета; за од- ной из них Ядовитое Жало и принялся ухаживать. Галошницу звали Стасей, была она смуглая, как цыганка, и веселая, как малиновка. К Ядовитому Жалу она относилась благожелательно и когда по вечерам больные гуляли парочка- ми в темных аллеях, он подхватывал Стасю под руку и вышагивал с нею ря- дом, как заправский курортник. Один раз Ядовитое Жало даже поцеловал Стасю, но со стыда немедленно же убежал в палату. Был он в душе целомуд- рен, хотя в кирпичиках в пьяном виде раза три уже спал с проституткой Олим- пиадой. Но это было в кирпичиках, и Олимпиада была распутная баба, а у га- лошницы Стаей были удивительно ясные глаза и вся она казалась Ядовитому Жалу такой необыкновенной, что он даже боялся прижать покрепче к себе ее загорелый маленький локоть. За Стасей также ухаживал молодой фармацевт Брискин, с угреватым лицом и большими курчавыми волосами. Во рту у него блестели золотые зубы, ходил он в коротеньких клетчатых брючках и в модных сапогах—утюгом, а на носу носил пенсне без оправы—одни стеклышки. Ядовитое Жало не взлю- бил курчавого фармацевта, и когда тот преследовал по пятам Стасю, он сер- дито хмурил брови.