Сибирские огни, 1928, № 3

ством смотрит в воду: струи быстро мчат ггод ним, извиваясь меж камней. У него рябит в глазах. Он переводит взгляд на берег, и все, что видит перед со- бою, все движется, плывет, плывет: кусты боярки и калины, зеленый луг, ти- хая тайга—все подхвачено обманчивым потоком и—что за чорт!—опять тунгуска в красных кумачах извивно крутится в удалом танце, манит Прохо- ра к себе и исчезает в зарослях вновь остановившегося леса. Прохор хмуро улыбается:—«Чертовка. Ну, погоди, я тебя поймаю, да не мертвую, а живую сграбастую! Тогда»...—взбаламученная кровь бьет в мозг, солнце насыщает тело трепетным волнением, хочется любить, хочется перецеловать всех девок. — Эге-е-й! Прошка! Сюда... Прохор, вмиг переключив мысли, проворно сбрасывает с себя одежду, обувается в сапоги, чтобы удобней было итти по каменистому дну, и схо- дит в воду. Стрежень ьалит его с ног, он падает на четвереньки,—ух!—поды- мается, вновь падает, хохочет. Камни круглы, скользки, как голова тюленя» вода бурлит. Прохор неуклюже взмахивает руками и, словно неопытный ка- натоходец, ловит моменты равновесия. Фарков то и дело выскакивал на берег, ломал ветки ивняка и втыкал их меж камней порога, обозначая буду- щий путь шитика. Саженях в ста от Прохора лежали две воды: шумно бур- лящая, рябая и дальше—тихая, застеклелая, вся в солнечном пожаре. Грань этих вод—предел порога. Ибрагим ворочал в воде камни. Прохору показалось издали, что все коренастое тело черкеса, в особенности руки и спина, испе- щрено темными полосами. «Татуировка».. —подумал он, но, когда подошел к черкесу вплотную, удивился: — ; Вот так тело у тебя, Ибрагим... Как у борца... Должно быть, силен- ка есть. — Мало-мало есть,—Ибрагим нагнулся и поднял над головой круглый, в несколько пудов камнище; выпуклые, резко очерченные мускулы под смуг- лой кожей заиграли, напряглись и, словно вылепленные из глины, вдруг засты- ли, настороженно карауля волю господина. — Цх!..—и камень, опоясав воздух черной дугой, далеко бухнул i* воду, вздымая ввысь искрометный раскидистый фонтан. — Урра..—закричал от восторга Прохор. — Чего орешь, работай!. Прохор принялся за дело. С юношеским жаром ворочал камни, про- кладывая путь. — Карягу видишь? Вали на нее... Прямо! Саженев через десять будет глыбь. Работа кипела. Фарков был уже на шитике и выводил его на стрежень. Обратно Прохор шагал рядом с Ибрагимом — Заколел, Прошка, замерз? Надо спирт проглотить... Уловив в голосе Ибрагима ласку, Прохор сказал: — Ты на меня не злись. Я тебя люблю. — Мы тоже любим... Ничего, ничего, молодца, Прошка... Джигит!.. — С тобой, Ибригим, не страшно... Ты сильный. — Кынжал сильный... Ибрагишка верный, верней собаки... Знай!.. Сели, усталые, продрогшие. Шитик летел по порогу уверенно, ошибая носом расставленные вехи. — Слава тебе господи,—облегченно сказал Фарков,—одно дерьмо прошли. — А дальше? —- Горя хватит много. Ух, много, братцы! Угрюм-река, она свирепая