Сибирские огни, 1928, № 3

Г. КРУССЕР О революции, литературе и нацио- нализме в статье В. Правдухина И полно, что за сказки, Мне хочется у»идеть лицо твое без маски. Ия Гейне. Странная статья. Какое-то кривое зеркало современной литературы, взятое в gunsi социологическую оправу. Плоская насмешка, отрицание существующих до- стижений, шельмование того, что имеет наше художественное творчество, и великодер- жавная тоска по великой неделимой русской литературе—вот грубый стержень статьи Правдухина. Правдухин работает в журналах, пишет критические статьи и, очевидно, то, что высказывает он, разделяется некоторыми участниками нашей литературной жизни. Только эта возможность или, вернее, предположение дает право на помещение нижепечатаемых взглядов. Для Правдухина ничего не изменилось, несмотря на, якобы, восторженные местами его отзывы о нашей эпохе. Его рассуждения идут к канонизи- рованию прошлого, нахождением общественно-значимой мощи у пошлейшего (Арцы- башев, Каменский) и полным отрицанием ростков сегодняшнего дня. Пускай так... Прежде всего, по мнению автора, современная литература совершенно не отра- жает нашего быта. Вопросы семьи, молодежи—все это скользит куда-то мимо ее. Верно ли это? А о чем говорят: «Наталья Тарпова»—Семенова, «Вор»—Леонова, «Отступ- ник»—Лидина, «Преступление Мартына»—Бахметьева и целый ряд других произведе- ний, которых нет необходимости перечислять. Все они отражают «нынешнее», большие и малые пути и перепутьи новой бытовой стройки. Можно говорить о подходе того или другого писателя к нашим задачам и вопросам, но говорить о том, что литература оста- вила жизнь—это значит, сказав громкую фразу, ничего не сказать. Буйная новь жизни, творчество, создает целый ряд проблем, которые литература не успевает охватить. Жизнь учит литературу, а не наоборот, как это хочется Правдухину. Жизнь убегает быстрее, чем это хочется догоняющему ее художнику. И это хорошо. В таком бешеном темпе роста—могучий залог сил и действенности пролетарской революции. С этой точки зрения литература действительно является «недорослем», но не Правдухинским, а постоянно растущим, идущим вперед, не повторяющим зады по ре- цептам умеренных и аккуратных Митрофанов. Поэтому, нет ничего странного в некото- ром разрыве взаимоотношений литературы с жизнью. Та классическая литература, о ко- торой говорит Правдухин, относится к отстоявшейся социально-экономической эпохе. Этого нельзя забывать. Как может вдумчивый критик и, по крайней мере, претендующий на это, сравнивать условия развития классической литературы (дворянской) и совре- менной в процессе борьбы пролетариата? Процесс борьбы за власть, за культуру, за но- вое строительство вносит совершенно иные формы в развитие нашей литературы. Беда нашего критика, в том, что у него на одиннадцатом году революции литература превра- щается в наш внутренний смысл. Революция отбрасывается, пролетариат зачеркивается,