Сибирские огни, 1928, № 3

Если взять с полки книжного магазина десяток японских романов или пьес, то чуть ли не половина их при этом обязательно окажется историческими. Исторический сюжет— один из самых любимых, самых распространенных в японской литературе. Это верно и по отношению к повествовательной прозе, это особенно справедливо и по отношению к драматическим произведениям. Не будет преувеличением сказать, что весь тот цикл пьес, которые пишутся для традиционного театра Кабуки,—главного театрального жанра в Японии,—почти целиком построен на исторических сюжетах. Сюжеты для таких исторических романов и драм берутся из разных источников. Прежде всего неистощимый материал для них представляет историческое предание, т.-е. неофициальная, неканоническая, но популярнейшая в народной массе история, окружаю- щая отдельные эпохи и отдельные персонажи этих эпох особым очень выразительным с какой-нибудь точки зрения ореолом. «Сильно-драматических» эпох в японской исто- рии не занимать стать: начиная с героической борьбы двух могучих домов Минамото и Тайра (XII в.), наполнившей своими отзвуками чуть ли не всю последующую японскую жизнь, весь период феодализма (XIII—середина XIX века) с его бесконечными столкно- вениями честолюбий, долга, хитрости, предательства, с его героями и злодеями, с его самураями и горожанами, изобилует такими красочными (чисто по-театральному) мо- ментами, что они как-будто сами напрашиваются либо на сцену, либо на страницу рома- на. И японские писатели этим материалом широко пользуются. Вторым источником служат уже более подлинные исторические документы. Сей- час в японской науке идет самый серьезный и интенсивный пересмотр всего прежнего представления о японской истории. Взамен исторической хроники лиц и событий, совре- менные исследователи хотят дать историю развития, показать процессы, характерные для страны и ее жизни в целом, а не для отдельных лиц. Разработанного и опубликованного материала при этом не всегда бывает достаточно, поэтому идет усиленное разыскивание нового: роются в старых документах, в фамильных архивах бывших феодальных домов. II если оттуда часто извлекаются свидетельства первостепенной важности для истории, то нередко там же обнаруживаются и любопытнейшие историко-бытовые документы. И именно за них ухватываются писатели, именно за них берутся, чтобы в литературно обработанном виде преподнести широкому читателю. Иногда даже не ученые, но они сами, эти писатели, рыщут по таким уголкам и извлекают оттуда любопытные материалы. Примеров такой работы очень много, при чем нередко авторы в предисловиях пря- мо оговаривают этот момент: факт заимствования сюжета из исторического документа; некоторые даже делают больше: публикуют в качестве приложения к своему произведе- нию и cai; документ. Так поступает, например, крупный писатель для театра Кабуки— Окамото Кидо 1 ), приводя в послесловии к своей пьесе «Оноэ и Идахати» полностью су- дебный документ, найденный в архивах феодального судилища за 1746 год, документ, представляющий собою следственный материал и приговор по делу о некоем самурае Харада Идахати, нарушившем свою дворянскую честь распутным поведением и кутежами в чайных домиках в Иосивара, вступившем там в связь с куртизанкой Оноэ и за все эти проступки приговоренном вместе со своей соучастницей к выставлению у позорного столба с последующим изгнанием из своего сословия и низведением в разряд «нечистых» париев. Третья категория авторов поступает иначе: материалы для своего произведения они черпают не из старинной эпопеи или хроники, не из подлинных документов, но из уже готовых литературных произведении какой-нибудь прежней эпохи. Они берут его с тем, чтобы показать его в обновленном виде. Такое обновление может итти по различному пути и преследовать различные цели. Одна из них—показать это произведение старой литературы в новой языковой оболочке. *) Японские имена везде в дальнейшем даны в японском порядке: сначала— фамилия, затем имя или прозвище.