Сибирские огни, 1928, № 3

Наряду с этим еще одно любопытное и крайне характерное явление. Если многие японские инженеры внимательно приглядываются к Европе и Америке, не появилось ли там новой модели какой-нибудь машины, то, с другой стороны, некоторые деятели лите- ратуры и искусства неустанно следят, нет ли там чего-либо нового и в их области. И что же? Услышали, что во Франции появился дадаизм,—об'является и в Японии школа да- даистов; в Советской России зарождается пролетарская литература,—вдруг об'является и в Японии целая плеяда пролетарских писателей. Рядом с традиционной, идущей чуть ли не «с века богов» тайка 1 )—новая поэтическая форма дадаистического стиха; рядом с семейным романом марлитовского облика—производственный роман. Другими словами, некоторые слои японского общества и в своем идеологическом развитии не только идут в уровень со своей технической культурой, но нередко забегают даже вперед, ставя нас втупик своими достижениями и в этой сфере. Все это странно, конечно, только на первый взгляд. Для знающего историю этой удивительной страны все это очень понятно. Япония в пять-шесть десятилетий продела- ла как в своем хозяйстве, так и идеологическом развитии ряд таких этапов, которые в других странах потребовали бы целого столетия. И это опять-таки не в силу каких-то особенных свойств японского «национального гения», но в силу об'ективной исторической обстановки. До своего открытия в 1868 году Япония внутренне совершенно созрела для перехода от феодальных форм к капиталистическим. Только внешние обстоятельства (искусственная изолированность страны от внешнего мира, крутой полицейский режим) препятствовали быстрому развитию этих приглушенных буржуазно-капиталистических сил; и стоило только этим препятствиям исчезнуть (толчок извне: американский ульти- матум об открытии портов; вспыхнувшая в связи с этим' революция, закончившаяся в 1868 году), как сейчас же начался стремительный рост современного капиталистическо- го хозяйства и сопряженного с ним общего режима. Образцы были налицо, Европа и Аме- рика давали их в изобилии; изобретать вновь ничего не приходилось; нужно было только итти по хорошо проторенным дорогам да еще заранее знать из европейской истории, ка- кие опасности на этих путях могут повстречаться. Заранее знать- значит уметь с го- раздо большей легкостью с ними справляться. И вот Япония идет по новому пути так стремительно и так плодотворно, что удивляет весь мир. Но этой именно стремительностью и обусловлена пестрота и дисгармоничность современной японской культуры в целом. Целый ряд этапов пройден, но пройден не до конца. В современной японской действительности много «хвостов», много еще не окон- чательно ликвидированного нз предыдущей стадии развития. Страна перешла на такую-то ступень, но не целиком, а частично, и хвост прежнего тянется, и тянется иногда еще до- вольно долго. Поэтому сейчас можно наблюдать одновременное существование многих этапов развития, правда, не равнозначущих, но тем не менее, ощутительных. Если сюда добавить чувствующиеся еще во многих областях пережитки прежнего феодализма, рудименты прежних культурных эпох, то сложность современной японской обстановки как в области экономической, социальной и политической, так и идеологиче- ской станет очень хорошо понятной. Все это' сказывается и на литературе. Наряду с давно для нас пройденными этапами мы обнаруживаем иногда то, чего и у нас нет; наряду с примитивностью приема и мате- риала неожиданно новое формальное мастерство или четкий классовый подход к пробле- ме сюжета. К тому же—именно в литературе явственнее, чем во многих других областях, чувствуются традиции старинного литературного искусства, действие факторов, идущих от прежней, столь великой по своей ценности и богатству, литературы. Разобраться в запутанной картине современной японской литературы дело очень не легкое. Поэтому в дальнейшем я попытаюсь проделать только небольшой обзор того, что заметно на самой поверхности, сделать по новой японской литературе нечто в роде небольшой прогулки, подходя к ней с той стороны, с которой неподготовленный читатель чаще всего подходит: со стороны сюжета. *) Древнейшая форма стиха.