Сибирские огни, 1928, № 3

Вот человек за конторкой, играючи, передал в Чикаго несколько дюжин не- прерывно поступающих срочных телеграмм. Кончил последнюю, схватил карандаш н с той же молниеносной расторопностью уже записывает телефонные ответы на за просы, данные 2 минуты тому назад. « Bussiness »—дело—двигатель, пульс жизни, компас американца, ось, вокруг которой вертится Америка. « Bussiness »—дело—возбуждение, быстрота, спешка, лихорадочная торопли- вость, натиск, атака. « Bussiness »—дело—использует все средства. «Бизнес» без рекламы немыслим. И американская реклама носит оживленный, боевой характер. Она не ограни- чивается заверением, что такой-то товар доброкачественный и гарантированной проч- ности. Она ловит прохожего, доказывает ему, что он не может существовать без та- кого-то предмета, обращается и к супружеству и к отцовскому чувству. — Как можешь ты на себя взять ответственность перед детьми, что все еще н; купил им питательного препарата Брауна?—спрашивает она ошарашенного отца. — Обеспечил ли ты свои деньги?—запугивает реклама оружейной фабрики массивным револьвером и физиономией грабителя в кепке. — «Ундервуд»—твоя машина. Все. Больше—ни слова!—так хватает за горл > депо пишущих машин. — Как занять более высокое место с более выгодным окладом?—заинтересо- вывает реклама какого-то «руководства»- мелкого служащего. Тысячеголосый рекламный хор идет по всем путям. Прежде всего—газеты и жур- налы. Потом бесчисленные каталоги и прейс-куранты, письма, приглашающие «по- сетить» торговый дом, предлагающие посредничество по всяким делам. Дальше—со всех домов бьют в глаза плакаты. Вывески настолько велики, что на средних домах они порой удваивают высоту здания. По вечерам загорается фантастическая, яркая, пестрая, световая реклама, не- подвижная, движущаяся, перебегающая, она вспыхивает то тем, то другим светом, выкидывает пламенные вихри, подавляет, сливается в сплошную оргию огней. Реклама, как все, служит «бизнесу»—делу. Дело все себе подчиняет и заражает человека на протяжении девятичасового рабочего дня беспримерной интенсивности. Все окружающее приспособлено к дело- вому человеку и его потребностям. Bussiness возбуждает, подбадривает, повышает интенсивность, усиливает ли хорадочную спешку, вносит в работу точность, четкость. Но зато и быстро расходует человека, треплет его нервы, делает односторонним, узким, практически ограничен- ным, ибо к какой еще умственной работе способен «bussiman» — «деловой человек»— после девяти часов напряженнейшей, строго определенной, нервной, утомляющей, вы матывающей и физические и умственные силы работы на пользу хозяина Амери- ки—королю доллару. «Bussiman »—это американский деловой человек со шляпой на затылке, пот- ным лбом, одной рукой подписывающий чек, второй наскоро хватающий сандвич и заключающий в одну минуту пять сделок, одновременно обдумывая еще три. ПОСЛЕ ПАРОХОДНЫХ СХОДЕН. От Америки уже отделяют лишь пароходные сходни. Очередной и последний медицинский осмотр. Пассажиры должны гуськом пройти через столовую первого класса мимо врача. Он никого не останавливает, ни о чем не спрашивает, а только смотрит в глаза и некоторым на руки. Все оказываются годными... для «высокой чести» топтать своими ногами американскую землю. Начинается проверка паспортов. Пассажиры с американскими паспортами вы- пускаются с парохода без малейшего промедления. Все остальные также быстро схо- дят с парохода после пред'явления американских виз. Они уже в Америке. Каждый приезжий должен, прежде всего отыскать отель. Нью-Йорк—город, вставший на краю океана, головокружительный, сверкающий над побережьем мно- жеством узких белых башен, устремляющихся к небу домов-великанов, окаменевших в холодной уверенности. Этот город—подлинно «город гостиниц». Здесь все их категории. Приехавшие в первых классах найдут блестящие отели, которые бьют в нос пышной роскошью сусальной позолоты. А почти нищий эмигрант в пальто на рыбьем меху и с тощим узелком поплетется куда-нибудь в притон. Заглянем в величайшую гостиницу Нью-Йорка «Пенсильвания». Многоэтажный могучий фундамент. На нем высятся 3 башни в 20 этажей каждая. Внизу—всевозмож- ные магазины. Колоннада главного входа ведет в «Мейн-Рум»—просторную прием- ную, где день и ночь кипит, переливается шумным гомоном жизнь. В гостинице 2.200 номеров (многие по 2-3 комнаты).