Сибирские огни, 1928, № 3

долларами в неумеренном количестве, он «buss iman»—делец и ему поэтому все по- зволено. «Bussiness»—«бизнес»—дело. Это—двигатель всей страны, нечто обобщающее всю жизнь Америки. В вагонах подземки, в трамвае, кино в толпе прохожих станешь ловить обрывки случайных фраз, обязательно услышишь: — Monney... Bussiness Не is worth thausand Dollars («деньги», «дело» или «он стоит 20 тысяч долларов»). «Bussiness»—дело—подчиняет себе темп жизни, диктует быстроту, спешку. В торговых районах над ресторанами, на каждом шагу—вывески, рассчитанные на дорожащих каждой секундой дельцов: «Bussimans guick Lunch» «Скорый завтрак для делового человека». Такие вывески пестрят сотнями. Беговая лошадь—мелкий торговец или агент, без передышки обегающий ули- цы с образцами и предложениями, знает, что после четырех клиента накрыть трудно, и он уделяет только несколько минут, чтобы мимобегом перекусить парой сандвичей или фруктами. Шляпа на затылке, потный лоб, лихорадочные движения, быстрая речь, торо- пливо орудующая вилка, обсуждение наспех с соседом делового предложения, а мозг уже взвешивает шансы коммерческого оборота. Решительность, максимальное исполь- зование рабочего времени, человеческих сил и способностей—это обуславливается не только темпом труда, но еще в большей степени концентрацией внимания, умствен- ной сосредоточенностью, с какой американец подходит к делу. Ему и на ум не при- ходит, что между восьмью и пятью часами может существовать что-нибудь, кроме его дела. Если дело дает удовлетворительный доход, он охотно мирится с тем, что фи- зическое и умственное истощение оставляет ему, в лучшем случае, запас силы на одну послеобеденную партию в гольф. Он односторонен, он способен с головой уйти в практическую жизнь, целыми днями бегать по улицам или сидеть в учреждении, строчить, щелкать на машинке, трещать арифмометром и не бросать тоскующих взглядов в окно, не проявлять ни- какого интереса к постороннему, не деловому миру. Работа распределена, размере- на, взвешена точно, по часам. 8 часов утра. Во всей Америке деловой человек появляется в своем « of i fec» (конторе, бюро). Огромная масса служащих везде на своих местах. До 12 дня непрерывная, стро- го урегулированная работа, полная нервного напряжения. От 12 до 2 перерыв на lunch (завтрак). Чередующимися группами работники отправляются на 15-30 минут в один из многочисленных ресторанов. Со сказочной быстротой им, в течение минуты или полминуты, приносят заказанное блюдо. Механизм ресторанов пригнан прекрас- но. За 2 часа сотни тысяч служащих и предпринимателей, без потери времени, успе- вают позавтракать, чтобы тотчас же вернуться на работу. С двух снова работа. До пяти. Установка на время проведена везде. В каждом большом конторском доме де сятки под'емных машин, разделенных на «локальные» и «экспрессы». Локальные идут до 10 этажа, останавливаясь в любом. Экспрессы экономят время—деловому человеку дорога каждая секунда,—он быстро вскакивает в «экспресс», защелкивается дверца, и лифт мчится до 10 этажа, и только выше, по мере надобности, останавливается, чтобы выкинуть торопливого человека. Лифты в больших домах, где до 30 этажей, делятся на группы: группа «а» идет до 10 этаж% группа «в»—до 18 и т. д. Внутри конторы адский шум. Представитель предприятия, сбросивший пиджак, ведет переговоры с наседающими и убеждающими красными возбужденными джентльменами. 15 служащих, в одних жилетках, кричат в телефонные трубки. С пол- дюжины подрумяненных, стриженных машинисток стучат на своих машинках. В углу жужжит телефонный аппарат-автомат. Все это происходит в одном и том же поме тении, пестрой разногласицей сливается, сбивает свежего человека с толку, и только привычные служащие не обращают никакого внимания на этот шум, треск^ гам. Вот молодой человек дико орет в телефон: — Алло! Алло!—и ведет серьезные переговоры, не теряя, сложной нити в не •смолкаемом гомоне.