Сибирские огни, 1928, № 3

— Ну, Прошка, далеко пойдешь,—говорил он сыну. — А как же, папаша, насчет школы-то... — Ну, чего там... Дома выучишься... У меня другое в голове... Он любовно осматривал Прохора, его тонкую, высокую фигуру, орли- ный, из-под густых бровей, взгляд и думал: «весь в дедушку Данилу». Прохор всегда в деле. Улица, катанье с гор, масленичные, веселые дни, посиденки с девками не тянули его. В лавке, в тайге с ружьем, во дворе при доме. Прохор всегда у дела. Он все старался воду в баню провести при посредстве архимедова винта, как в книжке вычитал, да не сумел. Тогда стал от дровяного склада железную дорогу строить, чтоб можно было в дом дрова возить. Он много читал, брал книги у священника, у писаря, и прочитанное крепко западало в его голову. Однажды, перед весной, отец сказал ему за чаем: — Прохор, вот что, брат... Возьми-ка ты человека да собирайся на Угрюм-реку... Слыхал? — Надо, папаша, карту... — Какую еще карту?.. Дай-ка сюда лист бумаги, я тебе срисую... Хоть сам сроду не бывал там, а от бывалых людей слыхивал. Марья Кирилловна переводила от сына к мужу испуганный взгляд свой и вздыхала. — Пофыркай!..—пригрозил ей Петр.—Раз решено, значит, баста— Он послюнил карандаш и неловко провел по бумаге черту:—Вот это, скажем, дорога от нас в Дылдино, двести сорок верст... Отсюда свернешь на Фролку— верст триста с гаком. Тут река Большой Поток предвидится. Отсюда пере- махнешь через волок на Угрюм-реку, в самую вершину. Купец поставил крест, сказал: — Это деревня подволочная на Угрюм-реке. Там построишь плот либо купишь большую лодку,—шитик называется,—сухарей насушишь... Да там тебе укажут мужики, что надо. А весной, по большой воде поплывешь вниз. — Зачем, папаша?—спросил Прохор и взглянул на мать. Из ее глаз текли слезы.—Зачем же мне туда ехать? — Ну, это не твое дело. Слушай. И целый час об'яснял Прохору, что он должен делать. — Река большая... слышал я—три тыщи верст. Она впала в самую огром- ную речищу, а та—прямо в окиян. Тунгусы, якуты по ней. Там большие капиталы приобрести можно... Будут встречаться торговцы в деревнях, всех расспрашивай и все списывай в книжку. А язык за зубами, кто ты таков, по какому случаю... А просто проезжающий. Ну, вот, милячок, опасности тебе много будет... А может и погибнешь, не дай Боже... Это к тому, что остере- гайся, ухо востро держи. — Не пущу... не пущу!..—заверезжала мать и притянула к себе сына:— Прошенька ты мой, ангел ты мой!.. Петр резко постучал торцом карандаша в столешницу. — Будя-а-а!.. Мать выпустила Прохора и, горько заплакав, ушла: Прохор дрожал. Ему хотелось кинуться, утешить мать, но отец взял его за рукав и усадил возле. — Ух!—выдохнул отец...—Не слушай баб, не обращай вниманья... Иди напролом, никого не бойся, человеком будешь. — Папаша, а можно мне с собой одного знакомого захватить... Мы с ним вдвоем...