Сибирские огни, 1928, № 3

важным делам. В подтверждение моих слов предлагаю вам прочитать эти доку- менты. Дербеты почтительно встают на ноги и принимают документы от Хас-батора. После этого Дугур говорит: — При первом нашем разговоре я уже почувствовал, что вы—не купцы, а люди, приехавшие по другим делам. Это видно было из ваших расспросов. То же подтвердил и Дамба. Прочитав все документы, они их вернули с почтением Хас-батору.—Действи- тельно, так и оказалось, что вы посланные «свыше», по особо важным делам, боль- шие сановники. О вашем прибытии как нашему владетельному хану, так и хошун- ному управлению считаем себя обязанными сообщить, поскольку мы являемся слу- жилыми людьми пограничной заставы. Пошлем нарочного, запросим указаний. Хас-батор одобрил их намерение, но прибавил: — Все это хорошо, да одно плохо, что нам долго здесь засиживаться не- удобно. Если вы спросите, почему, то дело в следующем: до нас доходят уж и те перь слухи, что среди местного русского населения и шаргалдаевских киргиз мно го кривотолков, да и нам, степнякам, в сырых деревянных домах жить плохо, го- раздо лучше бы для нас было, если бы вы нашли для нас около вашей кочевки войлочную юрту, мы бы в таком случае переехали отсюда к вам на границу. Там бы и стали ждать возвращения нарочного от хана. — Конечно, переехать можно и юрту найдем,—сказал Дамба. Для начала все шло удачно, почти все исполнилось так, как думали хас- баторовцы. В дальнейшем велась обычная малосодержательная общая беседа на раз- ные темы. В это время Хас-батор приготовил подарки приезжим. Со словами, в знак радости и начала дружбы, подал он им по хадаку и по пятьдесят серебряных руб- лей каждому. Подарки дербеты приняли с большим почтением. В тот же день они все вместе выехали из Кош-Агача и к вечеру приехали (в Усть-Ташенту) в Красный дом русского пограничного поста. Дальше, невдалеке от дома к юго-востоку, была юрта Дугура. К нему они и заехали на ночлег. Назавтра Нацак, Адна в сопровождении Токтохо Залана выехали на сви дание с Дагдан-Закиракчей, который кочевал на Беко-Морине или Баерыме 1 ). Хас-батор с кома,том остались здесь на границе у Дугура. Занялись зна комством с пограничными чиновниками, ламами и населением. Узнавали настрое- ние, изучали быт, нравы. В один из следующих дней как-то к ним приехал незнакомый лама, лет пя- тидесяти, одетый в шубу с черной плисовой отделкой вокруг ворота. Присутствующие у Хас-батора некоторые местные дербеты, почтительно вставали и говорили «бакши-» (учитель), другие с ним шутили, называли его «Хард захата 2 ). Лама обменялся с Хяс-батором приветствиями. По разговору ламы сразу можно было определить, что это не был дербет, а халхасец. Для того, чтобы убе- диться, Хас-батор его спросил: — Вы халхасец? — Да, я—халхасец,—ответил лама,—но из Халхи я давно, много лет прошло с тех пор. Местные чиновники и большинство окрестного- населения были клиентами этого ламы. Он был их ламой (духовником), совершающим разные молебны на все случаи их жизни 3 ). В окрестности он был единственным ламой, к которому все относились с большим уважением. Лама, конечно, имел настоящее имя—Луб 4 ), но им его никто не называл, а все называли «Хардзахата». Такую кличку он получил потому, что местные дер- бетские ламы свои воротники у шуб отделывают красным шелком или парчей, а халхасские ламы—черным плисом. После чаепития Хардзахата достал из-за пазухи хадак, подал его Хас-ба- тору со словами: — За последние дни у нас заболел грудной ребенок, у него жар, мы очень беспокоимся. Услыхав в соседних юртах, что вы—просвещенный лама—сюда по- жаловали, приехал к вашей милости за помощью. 1) Долина и р. Веко Морин, от Кош- Агача находится з 120 вер , а горы Баерам дальше Беко-Морина— в 70 верстах. 2) Черным воротником. 3) Монгольские ламы лечат от всех болезней не только лекарствами, но также и всевозможными мо- лебнами. Типичным лекарем-духовником и являлся Хардзаха т а. 4) Монголы из уважения любят часто произносить т ол ько первые буквы имени, ч то и сделал здесь автор, притом нужно отметить большую любовь и мастерство монгол давать меткие прозвища.