Сибирские огни, 1928, № 3

картонок, обращенной к Ферапонту Ивановичу, можно было с первого взгляда посчитан, их за снимки с аэроплана запутанных горных хребтов. Это были сильно увеличенные снимки с отпечатка большого пальца правой руки, наклеенные на картон. — Ну, что?—сказал, улыбаясь, начальник угрозыска.—Как видите, копытце одно на всех трех. Это, вот,—говорил он, постукивая поочередно по снимкам,—полу- чено нами со спинки яхонтовской кровати, это—с железины, которой убит был один из коммунистов, а это дало нам одно из ваших похождений по части женского пола... Ну, как?—крыть нечем, а? Ферапонт Иванович молчал. — Теперь, может быть, вы узнаете этого человека?—неожиданно спросил на- чальник угрозыска Елену. •— Да. Я зншо этого человека,—тихо, но решительно сказала она. — Ну, вот, и хорошо. Тогда мы с вами сейчас побеседуем. Это тем более необхо- димо, что мы скоро должны будем расстаться с гражданином Капустиным, Вас мы пере- даем в чека,—обратился он к Ферапонту Ивановичу.—Квартирный кризис там гораздо менее острый, чем у нас. Начальник уголовного розыска сделал знак сотруднику, который привел Фера- понта Ивановича. Его увели. Начальник угрозыска и Елена остались наедине... В ту же ночь Ферапонта Ивановича переведи в чека. На утро он был уже на допросе у следователя. Здесь Ферапонт Иванович совершенно не пробовал отпираться и сразу признался во всем. — Какие у вас были мотивы к убийству этих трех?—спросил его следователь. — Месть. Ненависть.—Отрывисто ответил Капустин и замолчал. Он вообще ограничивался только ответами на вопросы, явно не желая распростра- няться. Вид у него был сонный и тупой. Это раздражало следователя. — Вы что же, не выспались?—спросил он, наконец, с раздражением. — Нет... устал я,—ответил Ферапонт Иванович.—Вы бы лучше сделали, то- варищ следователь, если бы дали мне продолжительный отдых, тогда бы я рассказал все. Следователь рассмеялся. — Да, предложение, во всяком случае не лишенное остроумия,—сказал он.—• Только, к сожалению, у нас много спешных дел—не подойдет... Но, может быть, я чем-нибудь другим мог бы поднять ваше настроение?—добавил он.—Может быть этим, например, а? Он пододвинул Ферапонту Ивановичу раскрытую пачку папирос. — Традиционно,—криво усмехнулся Капустин.—Однако, спасибо. Я не курю. Да и это мне не поможет. — Что же BciM угодно? — Мне?.. Понюшку кокаину!—с неестественным смехом сказал Ферапонт Иванович. Глаза его тревожно блеснули. — Кокаину говорите?-—повторил следователь.—Что ж, это можно. С этими словами он подозвал одного из красноармейцев-конвоиров и, написав что-то карандашом на листочке бумаги, подал записку красноармейцу: — Товарищу Петрову. Красноармеец вышел. Следователь снова обратился к Ферапонту Ивановичу. —- Ну, а пока не об'ясните ли вы мне, почему эта женщина говорит такие неле- пости, что вы—бывший невидимка и тому подобное. Что она—сумасшедшая?