Сибирские огни, 1928, № 3

ству. Утверждают, что приобретенные родителями признаки не передаются детям, но это не подходит к данному случаю. Относительно физической стороны это совершенно правильно. Искусственные уродства тела, совершенные даже из поколения в поколение, несмотря на это, не пере- даются потомству. Так, например, фокс-терьерам обрубают хвосты, и все-таки каждый новый фокс-терьер рождается с необрубленным хвостом. Но психичесное влияние на половую клетку бесспорно и могущественно. Психика способна изменить каким-то таин- ственным образом «идиоплазму», хроматин семенной нити. Отец, зачавший ребенка в пьяном виде, может наградить его душевной болезнью. Разве это не доказательство? Я бы мог привести вам сотни доказательств... Нет, Елена, я твердо убежден, что мое по- томство будет невидимым. Елена, не отталкивайте меня! Невидимый совершенно напрасно так горячо просил ее об этом: она и без того не думала его отталкивать... На утро Елена, проснувшись, с удивлением увидела себя лежавшей на полу. Под- стилкой служило пальто, но не ее, а чье-то чужое. Елена окончательно пришла в себя. За своей спиной она чувствовала чье-то тело. Она обернулась. Спиною к ней, скрючившись, лежал возле нее человек в сером костюме и мирно похрапывал. Елена увидела грязноватую лысину на его затылке. Сильное отвращение охватило ее. Она грубо рванула его за плечо. Он проснулся. Некоторое время, приподняв голо- ву, он бессмысленно глядел на нее и вдруг... он исчез. Рядом с Еленой никого не было. Она вскочила. Через минуту из воздуха послышался заспанный голос Ферапонта Ивановича: — Елена, что с вами случилось?!.. Почему вы так грубо со мной обошлись? Не- ужели после всего, что произошло между нами... Елена, я так дорожу вашим чувством. Он обнял ее плечи. Елена вырвалась. — Не смейте!—крикнула она злобно и брезгливо. Если бы вы дорожили моим чувством, вы всегда бы оставались невидимым и не посмели бы показать мне свою от- вратительную лысину. — Елена!—с отчаянием в голосе воскликнул невидимый.—Не говорите так!.. Ну, что я поделаю?!.. Я сам знаю, что я некрасив, но ведь я уснул... Нечаянно уснул возле вас. А когда я засыпаю, затихает работа моего мозга, психические процессы диссо- циируются, и я становлюсь на это время видимым... Этого никак нельзя устранить, ни- как!—перпетуум мобиле невозможно... Но неужели, Елена, вы отдались мне, не полю- бив меня?!.. Неужели... — ; Вы дурак!—перебила его Елена.—Неужели вы с вашей тщедушной фигуркой, с вашей отвратительной лысиной могли подумать, что вас может полюбить хоть какая- нибудь женщина?!.. Хотите знать, ради чего я отдалась вам?—Слушайте: я хочу иметь от вас невидимого ребенка! Вы—гнилье, контрреволюционер, ваша душа—грязное «индивидуальное» болото. Вас не перевоспитать. Но, благодаря вам, я буду иметь неви- димку-сына. Он не будет похож на своего отца и заниматься всевозможными пакостями. Я воспитаю его, как должно. И когда он вырастет—мой невидимый сын—он один без всяких армий, без единой капли крови совершит всемирную революцию!.. Слышали?!.. А теперь убирайтесь к чорту!—крикнула с пафосом Елена, указывая на дверь. Ферапонт Иванович долго не отвечал ей. Она ждала приставаний, укоров, возму- щения. Ничего этого не последовало. Дверь распахнулась. «Неужели он ушел?!..»—подумала Елена, но в это время с порога послышался насмешливый голос: — Всего хорошего, м-ль, прощайте! Я очень доволен, что каждый из нас полу- чил от этой встречи то, чего добивался.