Сибирские огни, 1928, № 3

0 женщинах в ту пору я просто не думал. Тело мне казалось легким и пустым, лишенным вожделений. Постепенно я стал убеждаться, что недоверие ко мне, как к выс- кочке, уступает место признанию и уважению. Наконец, будучи на четвертом курсе, я женился на дочери профессора и; этим окончательно сделался своим в замкнутой уче- ной касте. — Ваша жена была красивая?—спросила Елена. — Нет... Она была чрезмерно худа и от нее всегда немного попахивало нафта- лином. — Странно... Тогда неужели это было только но расчету? -—• Нет. Здесь имело значение «духовное сродство», то, например, что она инте- ресовалась моими работами. И, наконец, она была дочерью профессора, и это тоже прида- вало ей в моих глазах некоторое очарование... Впрочем, можете считать, пожалуй, что это был расчет, но затаившийся в бессознательной сфере,—помолчав, добавил Ферапонт Иванович.—Ну, так вот,—продолжал он,—я, стало-быть, женился... — А где теперь ваша жена?—снова перебила его Елена. — Она... здесь. Это та воспитательница, с которой вы разговаривали на дворе, когда приехали. — Да как же это? >— А очень просто. Я, ведь, перед тем, как прийти к своему открытию, был воспи- тателем в этом самом доме. — Час от часу не легче,—пробормотала Елена.—Ну, а ваша жена знает, что вы невидимка? — Нет. Она считает, что я утонул. — Утонули?.. Ну, знаете, это просто на сказку похоже. Да как же все это произошло. — Опять-таки не слишком сложно,—ответил Ферапонт Иванович.—Когда я убе- дился, что способность вызывать в окружающих людях отрицательную галлюцинации) настолько укрепилась во мне, что сделалась как бы автоматической, я симулировал са- моубийство. Решив в один из вечеров, что с сего числа я делаюсь невидимкой, я перед утром пошел на реку к проруби, оставил в кабинете записку, что я покончил самоубий- ством. До проруби следы мои можно было еще различить, а на льду они быстро теря- лись. В виду моей записки не оставалось ни малейшего сомнения, что я утопился. — Неужели жена ваша ни разу ни о чем не догадывалась?—спросила Елена. — Нет, совсем-то она не догадывалась, а кое-что однажды заподозрила. Это было как-раз в то время, когда я производил предварительные опыты с мышами. Я внушал мышам, которых в моем кабинете было достаточно, отрицательную галлюцинацию. Мне это удалось. Я стал для них невидимым, и они безбоязненно поедали мой завтрак, хотя я сидел тут же за столом. В это время как раз вошла моя жена и увидела эту сцену. Это обстоятельство заставило меня еще больше ускорить психическую работу, и вскоре я «утонул»... — Ну, а зачем же вы оказались снова здесь? Иди вы так и не уходили отсюда?— опросила Елена. —- Что вы! Я постранствовал достаточно, ответил Ферапонт Иванович,—Да и глупо было бы добиться невидимости и сидеть здесь. Но я временно должен был скрыть- ся сюда, потому что ваше видимое общество доставляло мне одни неприятности. Меня прямо-таки затравили. — Позвольте!—изумилась Елена,—Да как же вас могли затравить, когда вы— невидимка? •— А вот нашлось средство,—вздохнул Ферапонт Иванович.—Я забыл, что кроме зрения существует обоняние... —- Не понимаю,—сказала Елена. — Не понимаете, и не надо,—ответил Ферапонт Иванович.—Я вам и так много разболтал.