Сибирские огни, 1928, № 2

— Пять минут,—повторил гонец, глазами измеряя расстояние до мо­ ста.—Неужели не успеть? — Дайте приказание!—крикнул я и вырвал у него из рук бумагу. «...приказываю... прекратить подрывные работы... выставить охранение... к 24 часам бригада...». У меня не было времени читать дальше. Я схватил с повозки ножницы и со всех ног бросился к мосту. «Пять минут»,—думал я, несясь в полной темноте.— «Совершенно без­ опасно. Шестьсот сантиметров—десять минут горения. Можно добежать за три минуты. Ножницами— хлоп, и готово. Безопасно». Но оставалось по меньшей мере двести шагов до моста, когда раздался взрыв. Я бросился на землю, а вслед за тем почувствовал такую оглушающую боль, что больше ничего не помнил. Я очнулся в больничной палате. По мере того, как прояснялось мое со­ знание, я припоминал все случившееся. В комнате стояло несколько кроватей, но, повидимому, кроме меня, больных не было. У окна сидела сестра. Дверь тихо зашуршала, и на пороге появился Григорьев. Он весело кивнул головой и подошел к моей кровати. — Как себя чувствуешь? Он уселся на стул, уперся руками в колени, склонился надо мной. — Думаю... Не все ясно. Не удалось... — Что не удалось? — Спасти мост. Он криво усмехнулся и почему-то зажмурил один глаз. — Да-а... Сестра сидела теперь спиной к окну и смотрела на меня. Хотя лицо ее было в тени, и сестринская косынка делала его похожим на все лица, я сразу узнал ее. — Это она!..—почти крикнул я и даже попытался приподняться. Она бросилась ко мне. — Лежите. Нельзя. И опять тот же врезавшийся мне в память взгляд, умоляющий и испуган­ ный. — Вы были... на мосту... — Успокойтесь! Я посмотрел на свое одеяло, на контуры своего тела, выступавшие под ним. j , — Что они сделали с моей ногой? Отрезали?.. — Да,— твердо и громко сказала сестра. Она смотрела на меня в упор, строго и вызывающе. О, милая женщина! Спасибо за поддержку, за ласку, за мужество! Мы все молчали долго. Сестра положила свою руку на мою. На утро комната была наполнена солнцем. Я молча следил за движения­ ми моей сиделки, приготовлявшей какой-то раствор. Опять пришел Григорьев. Он принес мне папирос. — Хорошо тебе? — Хорошо. Солнце. — Четвертый день лежишь. Врач приходил? — Нет еще. Где это мы? — В Гуте. Штабриг здесь. — И дивизия? — Какая дивизия? — Ну... Как же. Помнишь гонца?