Сибирские огни, 1928, № 2

Вот и все. Я с гордостью вспоминаю об этом случае. Может быть, это <ыл единственный подвиг за всю мою жизнь. Я не жалею о нем, несмотря даже на то, что с Верой мы развелись, спустя полгода после женитьбы. Сейчас я женат вторично. Жена моя занимается общественной работой. Удивительно, как стали женщины падки на общественную работу! Она играет в драмкруж­ ке. Сын мой Павлик—ему семь лет—читает газеты, играет в шахматы и слу­ шает радио—удивительный феномен. Но я постараюсь, чтобы он не сделался художником. Это неумно и нежизненно. Я по себе знаю. Подумать только, сколько времени и труда я>ухлопал для того, чтобы в конце-концов рисовать карикатуры в газете. А пейзажи теперь не нужны.. Кто их поймет, кто ку­ пит?.. Ну, ладно. Пишите же о своем случае. Это чортовски интересно, осо­ бенно, когда живешь в провинции. Всего хорошего. Д. Шульц». Я бросил письмо на стол. — Когда это произошло?—спросила жена. — В Симферополе, в 18 Ь>ду... — Вот еще один, который смотрел мимо революции... — Правда. Но он приспособился. Солнце заходило. Протяжный звук фабричного гудка задрожал в вечер­ нем воздухе. — Сегодня,—устало закончил я,—мне пришлось выполнить и свою обя­ занность. Шульц естественно требует, чтобы я ему ответил тем же. — А ведь правда,—оживилась жена. Мы переглянулись с ней, не скрывая улыбки. — Я обижена. — Чем? — Тебе следовало рассказать свой случай прежде всего мне... — В нем нет для тебя ничего нового. Впрочем, если хочешь, я прочту тебе мое письмо Шульцу,— я достал письмо из ящика.—Начало я пропускаю. Здесь только обычное вступление. Раздался стук в дверь. — Войдите,—сказала жена. Дверь открылась, и на пороге показалась женщина. Легкое пальто было наглухо застегнуто. Темная фетровая шляпа казалась надетой небрежно. На вид женщине было лет сорок. Она закрыла за собой дверь и остановилась у порога. Я медленно привстал. — Могу я видеть гражданина Егорова? — Это я. Неожиданная посетительница посмотрела на меня, перевела взгляд на жену и, не говор» больше ни слова, медленной, плетущейся походкой бтошяа от порога и устало опустилась на стул. V. Жена крупье. — Я—жена Ятониса,—сказала женщина. Ее волосы, черные с проседью, выбивались, из-под шляпы. Крепко сом­ кнутые губы с опущенными углами и две резкие морщины делал ее лицо выра­ зительным и печальным. — Надеюсь, гражданин Ятонис хорошо себя чувствует?—спросил я.