Сибирские огни, 1928, № 2

— Случайно, конечно. А может быть и оттого, что мы уж очень при­ выкли пить пиво по вечерам в разных темных местах. Впрочем, женщины по­ стоянно были в кругу нашего внимания, и в обществе «Хочу жить» их был*.» несколько. — И Галкина? — Да. Время от времени мы устраивали рефераты на всевозможные те-1 мы, загородные прогулки, вечера с выпивкой. Одним словом, это была довольно хаотическая и беспринципная организация. Нас об’единяло, главным образом, желание быть на людях, иметь местечко, куда можно было завернуть вечер­ ком. Этим и держалось все общество, имевшее, впрочем, свой устав, предсе­ дателя, конспиративные квартиры, опасавшееся, как полагалось, полиции, по­ тому что в то время даже безобидная и глупейшая организация могла быть со­ чтена опасной. Если посмотреть на все это теперь, сквозь дым войны и рево­ люции, просветленными, знающими глазами, не трудно понять, что большин­ ство из нас состояло из буржуазных сынков. —■Я уже поняла, милый... Но ты ведь не буржуазный сынок? — Нет, конечно... И некоторые другие. Но направление мыслей было у всех общим. Мы были в идейном или, вернее, безыдейном плену у большинства Впрочем, все это не к делу. История Ларионова такова: был он щуплый, низко­ рослый блондин, медик четвертого курса. У него была такая же мания, как у многих из нас. Именно, каждый старался выдумать что-нибудь свое, ориги­ нальное... Трое из нас изобрели собственные религии со своим измышленным ритуалом и серьезно поклонялись изобретенному божеству, один занимался сочинением нелепых парадоксов уайльдовского типа, щеголяя ими в своей речи и приводя в изумление слушателей. Ларионов изобрел систему этики, касав­ шуюся, главным образом, половых отношений. Я не помню всей белиберды, на которой была построена его система, но в общих чертах дело сводилось к то­ му, что половой аскетизм сам в себе заключает высшую форму половой удо­ влетворенности. Психопатолог, конечно, без труда доискался бы до корней та­ кой философии и нашел бы ей об’яснение в извращенности и, быть может, ор­ ганических недостатках самого изобретателя, но мы не задумывались над этим Мы серьезно выслушивали его рассуждения о гибельности для духа и низости половых сношений, вступали с ним в горячие споры, постоянно смеялись над его теорией, но относились с уважением к нему за искренность и горячность, даже талантливость, с которой он защищал ее и на деле следовал ей. Впрочем, водку он пил, хотя большей частью и отказывался от наших попоек, зная, что они обычно кончались поездкой к женщинам. — И часто?.. — Постой, не сбивай меня... Самое интересное было в том, что у него была невеста. Не знаю, она ли подействовала на него, толкнув его на изобрете­ ние дикой философии, он ли ее заразил своими рассуждениями, но только па­ рочка эта подходила друг к другу, как сахар к чаю. Галкина... как бишь ее... — Ирина Саввишна. — Вот-вот... Ирина... Она была очень миловидная, пряма, бледна. Глаза ее, большие, широко открытые, смотрели серьезно, не улыбаясь. Даже самые забубенные и дерзкие из нас терялись и смирели в ее присутствии. Ларионов- и Галкина вели между собою нескончаемые разговоры о всевозможных вещах, обо всем, кроме их любви, кроме любви вообще. Говорили, что они никогда не целуются, корректно раскланиваются при встрече и прощании. Это заметили даже, когда они были вдвоем. К своей будущей женитьбе они относились, как к чему-то неизмеримо далекому, находя странное удовольствие в чопорных crohx отношениях. И вот с ними-то и произошла очень странная история.