Сибирские огни, 1928, № 2

НОСОВ И. А. В этом произведении много больших мыслей. Во-первых, про­ тивопоставлены хорошие и дурные женщины. Во-вторых, бесчеловечность офицер­ ства. В третьих, доброта и человечность партизан. В конце концов, автор доказывает то, что, когда человеку нужно спасать свою шкуру, он плюет на всякую святыню. Это отлично подчеркнуто историей с гробом подполковника. Героизм подполковника, может быть, уважался офицерами. Может быть, они верили и в бога. Но, когда спа­ сение жизни зависело от золота, которое нужно было сохранить, ад’ютант по боку дал и бога, и гроб, и героя— спрятал золото в гроб. Жизнь каждому среднему чело­ веку дороже всех святынь. КОРЛЯКОВА Н. В. Любая баба так сделала бы, как* подполковница. Свое горе всего дороже. ШИТИКОВ Д. С. Офицеры были доки хоть на какую пакость—вот еще какое поученье есть в этом рассказе. Без ошибки это сказано. ОБЩЕЕ МНЕНИЕ. В сельских библиотеках «Гроб подполковника Недочетова» по праву займет место в ряду классических произведений современной художествен­ ной литературы. В легкой, общедоступной форме он представляет крестьянам один из наиболее памятных эпизодов гражданской войны в Сибири. Почти с каждой страницы рассказа встает ожесточенная борьба людей между собою и с суровой, неумолимой природой; веет морозом и тайгой, которая щадит •'ОЛЬКО сильных. ПРИМЕЧАНИЕ. Произведениями Ис. Гольдберга из цикла «Путь, не отмечен­ ный на карте», я впервые познакомил моих слушателей с литературно-художествен­ ным изображением гражданской войны в таежной Сибири. Все рассказы этого цикла нашей публике чрезвычайно понравились. Но исключительно сильное впечатление на нее произвел «Гроб подполковника Недочетова». В нем чаровала коммунаров не только человеческая трагедия, развернутая на величественно-жутком таежном фоне, но и само живописание тайги и быта ее обитателей. Не даром;, коммунар И. А. Но­ сов, кстати сказать, человек грубоватый, эстетически «невоспитанный», проговорился, что «Гроб подполковника Недочетова» напоминает хорошую сказку. Один из лучших наших певцов тайги—Ис. Гольдберг— жадно принят крестья­ нами. Язык его произведений, почти всегда доведенный до предельного изящества, ни на минуту не перестает быть мудро-простым, народным, общепонятным. Гольдберг глубок идейно. Фабулы его рассказов, прочитанных в аудитории, свободны от излишних мелочей, нагромождений и путаницы. Они классически строги, логичны, правдивы и скомбинированы из захватывающих положений действующих лиц. Эти особенности писателя в сочетании с его богатейшими знаниями природы и быта населения таежной Сибири, как-раз и составляют то, чем особенно дорожат ч художнике наши крестьяне. Историко-революционное значение «Гроба подполковника Недочетова» также нашло у моих слушателей должную оценку. Крайне мягчительно и подкупающе подействовал на них и гуманизм автора. Вдова подполковника Недочетова (см. отзывы) окружена была почти всеобщим со­ чувствием. Многие слушатели, очевидно, делали ее центральной фигурой рассказа. Ее судьба занимала их гораздо больше, чем что-либо другое во всем сюжете произ­ ведения. В каждый последующий вечер, перед читкой, я слышал от коммунаров воз­ гласы ожидания: — А ну, куда вдова последует? —■ Послушаем, чо с ней будет дальше? Так было. И, вероятно, вопреки ожиданиям автора, который, несомненно, не хотел делать из подполковницы фокуса рассказа. По вопросу отношения к ней, уже значительно позже читки рассказа, между коммунарами шли горячие препиратель­ ства. А плотники Морев и Афонин при этом доходили даже до «крупных разгово­ ров». Старик Морев был целиком на стороне Недочетовой, а молодой Афонин «ре­ зал» ее... Морев и Афонин, по их собственному заявлению, за всю их жизнь никогда не бывали на литературно-художественных чтениях. «Гроб подполковника Недоче­ това» был для них первым произведением, которое они слышали. И что же? Оба они на читках «ели» меня глазами. После рассказа Ис. Гольдберга они аккуратно посе­ щали наши чтения до тех пор, пока не уехали из коммуны, закончив в ней свою работу.