Сибирские огни, 1928, № 2

Автор рисует современную Норвегию с ее нравами и обычаями так обнаженно и вы­ пукло, как никогда и никакой норвежец сам не решился бы это сделать. Заниматель­ ность повествования увеличивается еще и от того, что автор рисует в лице париж­ ского драматурга Жерома того мечтателя и наивного чудака, для которого нравы норвежских красавиц так неожиданны, что он теряется и плачет над разбитой сказ кой любви... Там на севере, под 60°, перещеголяли «развратных» парижан простотой и тривиальностью решения «половой проблемы»... Но французские писатели только временно выезжают из Парижа, чтобы на­ браться сил и впечатлений. Одни путешествуют далеко и привозят из Африки, Аме­ рики, Англии, СССР и др. стран свежие впечатления, которые и излагают в книгах, не всегда большого достоинства, как например, последний отчет о поездке к нам. Ж. Дюамеля—«Путешествие в Москву» или уже давняя книга Де-Монзи—«От Люк­ сембурга до Кремля»; другие кружатся в пределах родины, и, как Люи Дюртен, спут- лик Дюамеля по поездке в СССР, описывают прогулку на мотоциклетке по югу Фран­ ции*). Но рано или поздно, а в Париж возвращаются все. И Париж попрежнему го­ рит огнями, вихрится в урагане нескончаемых празднеств для богатых, стонет, обли­ вается потом и пугает жутью асфальтовых мостовых—бедных, мыслит и создает цен­ ности искусства, науки и литературы как в действительности, так и на страницах романов. Париж—главная тема большинства романистов. Мак Орлан блещет своими па­ рижскими впечатлениями в книгах легкого кружевного стиля, наряду с целым рядом других поклонников «вечного города», завороженных его бульварами, его кафэ, его атмосферой труда и легкомыслия, творчества и разврата.... Тень Бодлэра еще стоит над всеми произведениями современных бытописателей Парижа. И все стороны жизни—общественной, политической, семейной и бульварной—проходят в тысячах книг, пытающихся уловить, подслушать, подсмотреть и рассказать тайну этой гигант­ ской, многомиллионной жизни города, содрагающегося в противоречиях, истекающе­ го кровью, потом и трудом, готового каждую минуту построить баррикады из опро­ кинутых автобусов и трамваев, кружащегося в диких ритмах джазбанда и сатаниче­ ской пляски американского золота, но и напряженно и упорно шлифующего мысль творящего искусства. Поэты и романисты дышат и вдохновляются им. Старые испытанные мастера написавшие десятки книг, находят все новые и новые стороны в этом несокруши­ мом Вавилоне людей, вещей и фактов... Жизнь бьет неустанным ключом, формируя психику, характер, направляя волю и эмоции людей всех классов и положений. По­ этому струя творчества не иссякает и у писателей: ведь им так много важного, нужного и нового можно сказать о современности в Париже. Война, экономический кризис, падение курса франка, парламент, голос проле­ тариата, звучащий иными нотами, «нувориши» с их звериной психологией, «новая женщина», крушение старых канонов и устоев и просто неопределенные веяния, ко­ торыми охвачены все в Париже, в провинциях, во всей Франции—составляют бога­ тейшую тематику для современного бытового романа, впитавшего в себя и прежний исихологический, и былой «салонный» жанры. Писатели всех идеологий и настроений отражают эту многоликую жизнь текущего социального момента, но все без исклю­ чений сходятся на том, что какой-то отрез времени закончился, какая-то итоговая черта подводится, и что страна накануне какого-то нового и значительного поворота колеса истории, вслед за которым проигравшей стороной будет буржуазия. И поэтому именно она сделалась мишенью всеобщего литературного обстрела из всех лагерей и группировок. Одни бьют «нуворишей», их наглую беззастенчивость и живоглотные аппетиты, их тупость и мертвую хватку в условиях трудных времен родины, и тогда мы имеем выразительные жанровые картины в романах Клеман Вотеля—«Наш кю- рэ у богатых», «Наш кюрэ у бедных» и «Я— заядлый буржуа»,— сатиру старика М. Кор- дэ—«В Триконии» и др., полные юмора гротески Леон Лафажа—«Ботье Лампэнь— депутат» и целый ряд менее значительных, но не менее острых бытовых зарисовок. Другие направляют всю силу своего литературного огня на сокрушение пози­ ций старой буржуазии, на обличение того духа мещанства, которым пропитан весь строй жизни французского общества во всех его слоях и разрезах, и тогда перед на­ ми эпически спокойный бытовой роман, продолжающий традиции больших масте­ ров—Бальзака, Золя, Мопассана, раскрывающий язвы и психологию современников из господствующего класса, из представителей богемы, интеллигенции и т. д. Наи­ более популярные романисты выполняют это задание по мере сил и талантов. Фран­ сис Карко, сделавший, между прочим, весьма удачный отступ в историко-бытовой *) «На стальном коне». ГИЗ.