Сибирские огни, 1928, № 2

Чем талантливее и умнее автор, тем с большей чуткостью он сигнализирует пользуясь всеми средствами и приемами художественного воздействия. В таких случаях чисто реалистическая традиция переплетается и сливается с «романтической», «карлейлевской» и не обнаруживает четкости школ и направлений, как всегда в области «высокой литературы», не давая схем, а являя синтез. От таких писателей, как Максвелл, Т. Берк, Майкл Арлен, недавно умершии Джозеф Конрад, значительно опустившийся и постаревший Ред. Киплинг—эта линия «большой» литературы подымается к немногим современным писателям, чьи та­ ланты значительно превысили уровень того общества, которое они изображают, как и обычные приемы, тенденции и направления литературы своей эпохи. Кто скажет, «реалисты» или «романтики» Бернард Шоу, Джильберт Честер­ тон, Г. Уэллс, Джон Гэлсуорси? К какому преимущественно жанру отнести боль­ шую эпику этих прозаиков, к какой драматургии причислить Б. Шоу? Такие дарования поглощают условные деления, и в их творениях можно от­ крыть столько же «психологизма», сколько и «реализма», их романы можно рас­ сматривать и как «семейно-бытовые», и как «социально-бытовые», и как «авантюр­ ные», и как «исторические» и т. д. В том-то и заключается особенность перерожде­ ния жанров современной литературы, что огромное дарование без труда поглощает их зыбкие границы, а малое.—спотыкается о них и плавает в очень ограниченном бассейне, полагая, что мир кончается за пределами его узенького горизонта... Не будем здесь касаться Бернарда Шоу не только потому, что он драматург, но и потому, что, кроме «Иоанны», он ничего не опубликовал за последние годы, расточая свое дарование на публицистику, далеко не столь удачную, как его драмы Обойдем также вынужденным экономией места молчанием современных ирландцев, среди которых имеются весьма значительные таланты, как Джим Джойс, Лайэм о’Флаэрти и о’Деффи, и обратимся к последним трем романам Г. Д. Уэллса, не ка­ саясь его творчества вообще, как очень хорошо знакомого нашим читателям. Из трех последних романов— «Отец Кристины Альберты», «Мир Уильяма Клиссольда» (3 т.) и « Meanrohile » (роман из истории последней забастовки гор­ няков)—наибольший интерес представляет собою первый, потому что в нем Уэллс показал себя совершенно исключительным аналитиком и наблюдателем современ­ ности. «Мир Уильяма Клиссольда» менее показателен, вследствие весьма недву­ смысленно вложенной в роман тенденции показать, что спасение запутавшегося в противоречиях мира следует ждать не от демократии и социальных учений марк­ сизма, а от вручения судеб всех стран в руки «бизнисменов»—дельцов и финан­ систов... Художественное чутье не изменило Уэллсу только в том, что он не при­ вел своего героя к свершениям, убив его накануне свадьбы с любимой девушкой при катастрофе автомобиля во Франции. «Отец Кристины Альберты» интересен типом «новой» девушки Англии. Она— воплощенное нарушение всех «добрых традиций» буржуазии, она питает симпатии и тяготеет к большевизму, потому что все, кого она ненавидит за косность и пред­ рассудки, ненавидят большевизм. Мотив, как видит читатель, не слишком глубокий и убедительный, но он показателен для нравов современного Альбиона. Кроме того, Кристина бесповоротно отрицает все приличия и вкусы, установленные в «поря­ дочном» обществе, и потому обречена вращаться в кругах «сомнительной» моло­ дежи несколько богемного типа, которой тоже сильно претит современность. В этом отношении ей не мало, хотя и совершенно бессознательно, помогает ее отец, чудак, спятивший с ума на мысли, что он «шумерийский царь Саргон». Конечно, Уэллс в этом типе безумного утописта, жаждущего возвестить «спасение миру», хотел во­ плотить идею в сущности антиобщественного порядка. Ведь мистер Приймби, за­ мечтавшийся над социальной проблемой реформы общества и дарования людям счастья, изображен маниаком, и, хотя этот вид мании величия и достаточно добро­ душен, все же самый образ весьма недвусмысленно свидетельствует об отно­ шении автора к вопросам общественной эволюции и революции... Но эта-то сторона романа наименее действует на читателя по сравнению с повествованием о жизни и судьбе дочери этого маниака «царя Саргона». А в бытовой окраске и в художе­ ственной полноте рассказа и заключается вся прелесть романа, знаменующего авто­ ритетом самого Уэллса о том, что в современном английском обществе не только не все благополучно, но и народились уже «новые люди», презирающие и попи­ рающие «устои»... Иначе, но о том же, сообщает читателю другой талантливый писатель «роман­ тик» Джильберт Честертон. Его произведения, как теперь принято выражаться, «сто­ процентная литература», т.-е. совершенно ничем не прикрытый вымысел, даже и не претендующий на что-нибуд'> выше этого. Все, о чем пишет Честертон,—только «на­