Сибирские огни, 1928, № 2

других жанров, и еще чувствует себя не дурно только в Америке, где так властна до сих пор традиция Джека Лондона. Европейский же авантюрный роман или закис в болоте «экзотической тради­ ции», виднейшим мастером которой является Пьер Бенуа, или пошел в ногу с со­ циально-бытовым романом, расцвечивая хронику жизни сатирой, преломляющейся приключенчески (швед Г. Эриксон), или уснащая ее пафосом научно-технических достижений, как реакция на ужасы бывшей или предостережение будущей войны («Люизит»— Бехера, «Кракатит»— Чапека, «Разбудивший вулканы»— Ж. Тудузит. д.). Традиция «психологического романа», значительно ослабленная им и экспрес­ сионизмом, также вплелась в линию бытового романа, обогатив ее своими бес­ численными возможностями, и в такой перерожденной форме засверкала яркими лучами в творчестве самых крупных талантов современных европейских литератур от Честертона, Гелсуорси, Ромэн Роллана, Келлермана, Цвейга, Пиранделло, Синкле­ ра Льюиса и т. д. до Лео Перуца, Франка «унанимистов», и американских город­ ских эпиков, как Дос-Пассос, У. Франк и проч. «Исторический» роман переживает также известное перерождение. Он или стал «хроникой» бытового типа, замкнувшись в пределы истории семьи в несколь­ ких поколениях (Георг Герман, Хергешеймер и проч.), или вылился в «биографи­ ческий» роман с центральной фигурой какого-нибудь знаменитого человека. Этот вид «биографического» романа стал за последнее время самым модным чтением наряду с «мемуарной» литературой. Романы из жизни Бетховена, Шелли, Бальзака, Рембо, Фр. Виллона и т. д. читаются с неотрывным интересом и вниманием, может быть, потому, что современная безгероичная эпоха находит известное утешение и утоление в яркости личностей прошлого... И, наконец, так упорно выращивавшаяся традиция «экзотического» романа с колоритными и цветистыми описаниями этнографического порядка, имевшими целью подсвежить дряхлевшее сознание европейцев яркостью и новизной колорита колоний и загадочного востока, вылилась в особый жанр «колониального» романа, отрекшегося от всех сусальностей слащавой «таинственности» и с упорством «на­ турализма», начавшего высказывать жуткую правду о быте и помышлениях «цвет­ ных», угнетаемых «белыми», устами таких талантливых туземцев, как Ренэ Маран, Луи Фэвр, Элиза Райс и др. Таким образом, в своих основных течениях современный европейский и аме­ риканский роман может характеризоваться, как реалистический по преимуществу традиций и приемов творчества, как «бытовой» в его жанровой установке с раз­ личными оттенками, в зависимости от художественных целей писателя и, как ги­ бридный в отношении тех идеологических воззрений, которыми так пестро снабже­ на наша эпоха кризисов, потрясений, нечеткости ориентаций в распадающемся бур­ жуазном обществе. Если только очень немногие знают, куда они идут и чего хотят, свидетельствуя этим относительную ясность классовой идеологии, передовой или реакционной, то большинство писателей находится на каком-то трудном перепутьи, где кошмары прошлого еще плотно обступили сознание, проклинающее старый мир со всеми его несправедливостями, ужасами и уродством, а заря нового не вызывает доверия своим несколько холодным и чрезмерно алым блеском. Интеллигенты и мир­ ные пацифисты— они боятся неведомого будущего и потому весь жар души и страсть темперамента растрачивают на отрицание прошлого, не доверяя будущему и ста­ раясь свое «сегодня» замкнуть в рамки мастерства, в котором видят спасение и по­ кой от вихревого сквозняка перекрестка. Самым консервативным и последовательным в своем развитии является роман современной Англии, где до сих пор текут, переплетаясь и расходясь, два главных течения— «реализм» и «романтизм», конечно, значительно видоизменивщиеся со­ ответственно коррективам времени и настроений против первоначальных их кон­ цепций. «Маколеевская» традиция английского реализма находит' наиболее] полное отражение в бытовом романе почти неисчислимого количества авторов, среди ко­ торых только что умерший Томас Харди был одной из славных вершин, если вспомнить, что именно он был хранителем традиции Диккенса и Теккерея в ее наи­ более чистом виде. Многочисленные ученики Харди расточали это наследство по мере сил и уменья, то выступая с чисто натуралистическими приемами, как Темпл- Серстон, Арнольд Беннет, Соммерсет Могэм и др., то разбавляя реализм изряднымч дозами психологизма и пейзажной лирики, как Томас Берн, Джордж Мур, Хью Вальпол, А. Хэтчисон и т. д. Все зависит от степени одаренности автора, остроты его наблюдательности и того «социального чувства», степенями которого изме­ ряется отзвучность писателя ч читательской среде.