Сибирские огни, 1928, № 2

ство»; в усте Яны—столько же душ «усть-янского крестьянского1общества»; все они совершенно об'якутели, а некоторые и не знают, что они русского происхождения. В устье Индигирки и на Колыме есть довольно сплоченное,, обособленное от других народностей, русское население, сохранившее свой язык и обычаи. Тяжелая северная жизнь, гнетущий климат, хронический го­ лод и постоянное питание, из поколения в поколение, рыбой наложили на ник печать вырождения. Странно было встречать среди них фамилии казаков и торговых людей, знакомые по истории покорения края, по старинным доку­ ментам; думалось:—«Неужели ты, шепелявящий, хилый, лениво-беспечный, неподвижный, робкий, с редкой бороденкой, неужели ты—правнук бородатого сильного казака, пришедшего сюда из Великого Устюга или Вологды, через всю Сибирь, по тундре, тайге и холодному морю, воевавшего' здесь не только вооруженным пищалью, но и в рукопашную, с мечом и кистенем, падавшего израненным по острожкам при набеге доведенных до отчаяния дикарей и опять жестоко усмирявшего и покорявшего их?.. На примере Колымы мне довелось увидеть, как изменение условий суще­ ствования влияет на население. До 1911 г. в Колымский край ввозилось муки и товаров 4-5 т. пудов в год, да более и не могло ввозиться по состоянию пу­ тей. Цены были очень дороги. С 1911 г. в устье Колымы ходят пароходы и вво­ зится ежегодно 25 т. пудов, которые разными путями расходятся среди на­ селения. Колымчане теперь реже едят тухлую рыбу и чаще свежую, у них есть соль, сахар; хлеб постепенно становится основным предметом питания; чаще появляется на столе масло; экономическое состояние населения улучшилось. Многое еще нужно для того, чтобы жизнь колымчан стала удовлетворитель­ ной, но и сейчас заметно, что у молодежи спина прямее, взгляд более откры­ тый, движения решительней и характер независимей, чем у старшего по­ коления. Развитие морского пути и каботажа по Ледовитому морю должно оста­ новить вырождение русского и тунгусского населения и в других областях севера... Изучение восточной части Ледовитого моря с целью открытия по нему мореплавания было начато по приказу Петра Великого. Участники Великой Северной Экспедиции—Прончищев, Ласиниуе, Дмитрий и Харитон Лапте­ вы,—уже после смерти Петра, с 1735 г. по 1741 г. совершили из устья Лены ряд плаваний в чрезвычайно тяжелых условиях. Описание их трудов полно авариями, борьбой со льдами, гибелью судов, скитаниями по плавучим льдам летом и по безлюдным снежным берегам зимою. После одной из неудач Дм. Лаптев в 1736 г. решил:— «И на предбудущий год на море не выходить, понеже к проходу до реки Колымы и до Камчатки, по всем обстоятельствам, ныне и впредь, нет никакой надежды». Несмотря на такое категорическое за­ явление, тот же Дм. Лаптев в 1739 г. вышел из устья Лены и осенью был за­ терт льдами между Яной и Индигиркой; долго их носило со льдами по морю, и до устья Индигирки они добрались пешком, когда море замерзло. Из Инди­ гирки Дм. Лаптев на следующий год дошел на боте до Колымы и дальше на восток, но принужден был вернуться из-за льдов в Колыму. Не удалось ему пройти к Берингову проливу и в следующем году, также пришлось вернуться в Колыму. После этой последней попытки Лаптев с полным правом постано­ вил: «Впредь на оное море ботом не выходить». Период работ Великой Северной экспедиции совпал с крайне неблаго­ приятным состоянием льдов в море, и неудивительно, что, формулируя общее мнение, академик Г. Миллер дал в 1758 г. такой ответ на поставленный еще