Сибирские огни, 1928, № 2

НА ПАРОХОДЕ. I. Как это просто: лошади жуют траву В росе вечернего некошеного луга, А здесь, не в бледном сне, а ярко, наяву, Ты улыбаешься, мечта, моя подруга. Ты стала девушкой пленительной, как тот Осколок облака, впитавший луч заката. И в свежем сумраке передо мной встает Она—забытая, прекрасная Беата... Иль древний пращур мой, или я сам, давно, Любил ее, живя на этой же планете; Ласкало нас земли зеленое руно, В оазисе Айнард резвились наши дети. Конца не помню я. И вовсе нет концов!— Все в мире связано нерасторжимой цепью; И тени прадедов с крутых вершин гольцов В потомках восстают над многоцветной степью... Теперь, когда, шумя по северной реке, Несет меня с тобой гудящая громада, Мне кажутся почти родными вдалеке Те лошади в лугах рассыпанного стада. Беата! помнишь ли нубийского коня, Нас мчавшего, стремглав, при зареве пожара... Как странно путаются мысли у меня,— Над зыбью Иртыша задумалась Тамара. О ком она грустит?—не знаю... все равно... До золотого дна исчерпав кубок жизни. Но я в иных веках любил ее, давно,— И снова полюблю в неведомой отчизне!