Сибирские огни, 1928, № 2

Он оторвал от рубахи кусок и расстелил его на снегу. Потом развязал мешок и высыпал на тряпицу половину золота. Плотной, желто-зернистой кучкой оно лежало на грязной тряпке, и лучи солнца дробились на золотых зернышках. Кешка долго смотрел на золото. Потом решительно ссыпал об­ ратно Bi мешок, привязал его за спину и пошел по следу Самохи. Он не дошел еще до половины перевала, как ему показалось, что сердце оторвалось и упало куда-то вниз. Он свалился, а отдышавшись, снова развя­ зал мешок с золотом и высыпал половину. Завязав его и спрятав под большой плоский камень, он пошел. Тяжесть на спине уменьшилась, и ему стало легче. Только на гребне следующего перевала он догнал Самоху. Они зажгли сваленную ветром пожелтевшую пихту и грелись у огня. Когда стали собирать­ ся в путь, Кешка заметил, что ноги у него дрожат. Он с трудом поднял свой мешок и уронил. Долго и угрюмо смотрел на золото, потом отсыпал еще половину. — Оставь золото. Не уйдешь,—сказал он, увидев, что Самоха, присло­ нившись спиной к осине, надевает свой мешок. — Вынесу!—прохрипел Самоха. Они пошли. Самоха шагал согнувшись. Пудовый мешок качал его из сторону в сторону, давил на плечи и пригибал к земле. — Скоро Жуя. Скоро,—твердил он, и из груди дыхание вылетало со свистом. Был тридцатый день пути. Взобравшись на увал, Самоха поднял палку, указывая на высокий голец с кедром, на самой верхушке: — Вон Жуя, Кешка. Дошли. Верст десяток только осталось. Вдруг- голец поплыл в сторону, потом дернулся вверх, промелькнули в глазах запушенные снегом пихты, и Самоха бессильно свалился. В ушах стоял звон, в виски громко стучало. — Пропал... Хлеба... Хлеба...—и глаза закрывались, как у подстрелен­ ной птицы. Еле передвигая ноги, опираясь на палку, подошел Кешка и склонился над Самохой. — Помираешь? — Помираю... «Золото мне достанется,—подумал Кешка.— А может не помрет? Тюк­ нуть его золотом по башке. Жуя близко». «Нет, не по-товарищески»,—решил он и громко сказал: — Подержись малость, Самоха. Дошли ведь. Самоха открыл глаза и, не мигая, смотрел на товарища. •— Поесть бы мне. Дошел бы... От неподвижного взгляда Самохи, Кешке стало страшно. — Чего ты, Самоха? Зрачки Самохи расширились настолько, что закрыли роговую оболочку. Казалось, он смотрит сквозь Кешку. Самоха привстал, опираясь о снег рука­ ми и неожиданно захохотал: — Гы-гы-гы! А ведь ты... мясо! Кешка отшатнулся. — Самоха!.. Дошли ведь. — Мясо ты!—кричал Самоха и с неожиданной силой бросился на Кешку. В сумраке угасавшего дня на снегу бились два тела. Из развязавшихся заплечных мешков золото сыпалось в снег и проваливалось до земли.