Сибирские огни, 1928, № 1

— Что такое?—спросила она, глядя в расширенные Маришины глаза. — Я уйду,—сипло сказала Мариша и, кашлянув, повторила твердо:—я уйду. — Вы не хотите аборта?—спросила женщина, привертывая примус. В комнате сразу стало тихо. — Да,—коротко уронила Мариша. — Вы у нас отняли время и койку,—с досадой проговорила женщина.— Платная? — Да,—всхлипнула Мариша. — Сдайте халат. Вы получите деньги обратно. — Хорошо. Мариша прошла мимо остолбенелой няни. В коридоре ее догнала женщина, кипятившая инструменты. Сейчас у нее были старые усталые глаза. — Вы молодец, вы молодец,—сказала она быстро и ласково.—Прости- те меня. Мы здесь так устаем, так устаем... Этот сухой тон... Дайте вашу руку. Я здесь работаю десять лет на абортах и вот... первый случай такой счастливый. — Я не хотела бы брать деньги... если я дам адрес... — КонечА>, ну, конечно... больница отошлет. Она пристально посмотрела на Маришу. — Вы много страдали... Через два дня Зоз получил пакет. Кроме бумаж из гинекологического отделения больницы, там лежала записка Мариши, написанная криво и крупно: — Андрей Иванович, передайте Дзюбину 20 рублей и скажите—за не- надобностью возвращает Мариша. Андрей Иванович, может быть, вы и правы (тогда, в клубе, помните?). И еще прошу вас пособить мне перевестись в дру- гой город, а в какой—мне безразлично, или в деревню. М. Головач. Зоз сгреб руками бумаги, два грязных червонца и записку. Войдя в ка- бинет Дзюбина, он закрыл дверь на ключ, положил все ему на стол и отошел к окну. Дзюбин прочел и долго молчал. — Андрей Иванович... Зоз не откликнулся. Дзюбин подошел к нему и через плечо сунул ему бумажки. — Спрячьте... пожалуйста!—умоляюще сказал Дзюбин. Андрей Иванович пожал плечами, вынес держа за уголок деньги, за- сунул их глубоко в стол и звякнул ключом. Потом он встал, нахлобучил шляпу и ушел домой. Это было за два часа до окончания занятий. Это было необычно.