Сибирские огни, 1928, № 1

Город встречал их сонный. Где-то на дальних улицах одиноко цокал всадник. Мертво поблескивала темная чешуя крыш. Воздушная резьба костела уносилась в высь. Маришина улица была особенно тихой, низенькой и зеленой. — Ти-ше! Дзюбин почувствовал, как цепко и испуганно охватили его за рукав. Эта проклятая лестница! Ключ осторожно вошел в скважину и повернулся с медленным звоном. Прошуршала дверь—и снова заглушённый звон запора. Лестница, словно отдыхая от тяжелых шагов, тихо скрипнула. Дом спал. IV. Зоз стал наблюдать за Маришей с того днл, когда в кабинет Дзюбина прошла бледная Аннушка и за дверью произошел короткий и глухой раз- говор. Андрей Иванович слишком хорошо видит на расстоянии, поэтому он носит очки. Когда Аннушка прошла обратно, он положил перо, сдвинул очки на лоб и прекрасно разглядел ее потупленное лицо и сердито вздрагивающие губы Дзюбина. Потом он спустил очки на глаза—Мариша сидела слишком близко—и осмотрел Маришу. Розовая, пышноволосая, она озабоченно склонилась к бумагам. — Девочка добросовестно работает,—с удовольствуем подумал Андрей Иванович. Но написав две неторопливых, калиграфических строчки, он беспокой- но поднял голову: в дверях стоит Леонид, лицо его дрожит в улыбке, и навстре- чу ему улыбается Мариша. Да, да. Вот вздрагивает пушистый локон у ее уха и наливается краской щека. Андрей Иванович смущенно крякнул, в руках его—стиснутое слишком сильно—хрустнуло хрупкое рондо. Дзюбин прошел, и уже молчат плотные двери кабинета. Мариша снова шелестит бумагами, но... разве не знает Зоз, что такое •молодость и разве не исполнится Зозу в золотой месяц осени ровно сорок пять лет? — Зоз не ошибся. Зоз вообще не ошибается,—'взволнованно шепчет себе в усы Андрей Иванович, втыкая новое рондо в резиновую мякоть ручки. Текло время. Лето развернулось в ослепительно-яркие дни, теплые ветра волновали степь, ночи стояли немые и лунные. Однажды в старой аллее городского сада Андрей Иванович встретил Аннушку. Она шла сгорбившись и ощипывала пушистую ветку кленовника. От почтительного поклона Зоза она вздрогнула, как от удара, и потом улыбнулась так беспомощно, что у Зоза покатилось сердце. — Послушайте...—он нерешительно дотронулся до ее рукава. Но она оправилась и взглянула на него удивленно. Зоз смутился. — Как... ваше... здоровье?—пролепетал он, поправляя очки. — Благодарю вас,—отвела она глаза в сторону. Углы ее губ опустились. Зоз нахлобучил шляпу и побрел в клуб. В клубе было пусто и прохладно. Под тяжелыми шагами Зоза мирно скрипнули половицы, и снова—нежилая, пыльная тишина. Андрей Иванович сел в засаленное кресло у шашечного столика, вынул и запалил трубку—это обозначало взволнованность и недовольство собой.