Сибирские огни, 1928, № 1

74 мих. никитин Конвоиры блаженствовали в Амуре. Залп был ошеломителен 1 . После вто- рого залпа конвоиры сдались и, голые, вышли на берег. На китайском базаре завязалась перестрелка. Феликс был ранен вы- стрелом из нагана. XIV. На привале устроили совет—-как быть с пленными. Задумали мы думку насчет тех, которые сдались на Амуре. Палачей Феликса Павличенко ликвидировал на базаре. Остались в живых восемь беляков. Мы сделали им предложение: или с нами, или—в Амур. Им что? Они—люди мобилизованные. Согласились с нами. Мы погрузили на них всякий припас, а сами взяли винтовки. Часть припасов забрали на китайском базаре. Торговцы в крик. У нас один ответ: — Революционная необходимость. Торговцы, конечно, без понятиев. Нам валандаться некогда—день кло- нит к вечеру. Пошли. Под Феликса сделали носилки. У него ранение серьез- ное: пуля пробила мочевой пузырь. В первую смену несли его мы с Павличенко. Когда стали сменяться, он вошел в сознанье. Узнал меня, манит пальцем. Я подошел. Он говорит: — Маруся в Хабаровске. И сообщает адрес. Я обрадовался, адрес взял на заметку. При первых звездах повстречались с китаезами. Они несли на прииска спирт. Мы битоны со спиртом, безусловно, конфисковали. Ребята предложили выпить. Павличенко согласия не дал. Ночью, на привале Феликс заметался. Я от него не отходил. Сижу и чуть не плачу: парнишка молоденький, на лбу хохолок, ресницы, как у дев- ки—хороший мальчонка пропадает. Должно быть, думку свою обсказал. Феликс расхлебянил глаза и шепчет: — Я анархист. И сам мушнеет и ворошит руками. Под утро умер. Мы были парни каменные—по Феликсу все же всплак- нул не один. Схоронили его под высоким кленом, я предлагал три залпа дать, но Па- вличенко отставил: — Нельзя, говорит, расходовать патрон. В тот же день, под вечер, вышли мы на веселое место—на высокую го- ру. К горе прибился дол, очень красивый на вид. Цветов в том долу—гибель, и цветы все синие. На горе мы застановали. Прожили день, прожили два, все распрекрасно: дни погожие, ночи ясные. Мучает нас только червивая зануда. Павличенко приказал мазаться спиртом и пекчись на солнце. Облегченье, действительно, последовало. Червивая шкура слезла. Стали мы красные—срамно смотреть. Павличенко не дожидался, когда мы отшелушимся. Надо было нала- живать связь. Я получил приказ быть за начальника, а Павличенко надел конвоирскую форму и пошел в Хабаровск. В кармане у него конвоирский до- кумент и жинкин адрес.