Сибирские огни, 1928, № 1

На утро стал приглядываться к хлопцу. Он прожевал паек и .завалился спать. Я заинтересовался. — Браток, говорю, уступи половину! Он подвинулся. С того и повелось. Проснемся мы с хлопцем, прожуем паек, пошландаем по камере и—спать. Звали хлопца Павличенко. Был он крепкий бывалец, при первых советах военкомил в Оренбурге, после сидел в тюрьмах и побеги делал лихо. Мы с ним зажили в один дух. О жинке я, однако., шибко тосковал. Не помню, на какой день дали нам с жинкой свиданье. Вышло это так. Брат моей жинки окрутился с полькой, у этой польки был брат-конвоир из тюремной команды. Он-то и исхлопотал свиданье. Через решетку, впрочем, какой разговор? Жинка сообщила, что братан пропал. До тюрьмы его, видимо, не довели. По этим случаям жинка пришла печальная. Придерживалась все же крепко и даже меня подбодрила: — Не унывай, будем вместях. XI. Во второе свидание Маруся передала Кузнецову бутылку с молоком. Глаза ее голубые и ясные были заплаканы. В бессвязном разговоре она намекнула на пробку. Оставшись один. Кузнецов забрался в укромное место, вынул пробку и разрезал ее перочинным ножом. В пробке обнаружилась записка. Маруся сообщала, что на-днях из тюрь- мы погонят партию в Хабаровск. Кузнецов побежал к Павличенко. Сонный хохол прочитал записку и из- менился в лице. XII. Павличенко был парень-еж,—голыми руками не схватишь. Я увидел, что он встревожился и начал спрашивать, какие его соображения. Он тогда рассказал про смертный эшалон. Я испугался. История выходи- ла гробовая. В таких обстоятельствах начали мы подбирать парней, которые покрепче. Через три дня приказали нам сматываться. Жинка прежним порядком доставила весточку. В записке было сказано, что в конвое пойдет свой чело- век, зовут того человека Феликсом. Мы стали думать на поляка, который в тюремной команде служил. Павличенко сказал: — Не иначе, готовят махинацию. Дело получилось табачное. В смертный вагон понатыркали нас полета человек. Время было летнее. Мы, проехав малость, стали проситься до ветру. Конвоиры позвали коменданта. Смертный комендант должность исполнил, обвязал нас большим узлом и запер теплушку. Мы начали стучаться. В таком разе прибежал конвой. Всыпали нам из- рядно, а нужде нашей выхода нет. Стали мы складывать ее в консервные банки. Но на полета человек где банок набрать? Исход получался один: складывай нужду в угол. Хватили мы тогда горя, перетерпели и порку, и вонь, и голод. Жизнеш- ка была такая, что мужики ревели в ручьи.