Сибирские огни, 1928, № 1

В уборной гримируются трое: старый несмешной комик Иван Иваныч, Казик и недавно приехавший молодой актер Семенов. Иван Иваныч сердито тыкает растушевкой в коробочку с красками. — Сволочи! Дали бенефис в великом посту. Вот спасибо! Ну, на што можно рассчитывать в великом посту? Какой может быть сбор? Две копейки. И так, заметьте, мне всегда везет... Парикмахе-ер! Пожалуйте сюда. Я какой просил парик? Русским языком: городской с проседью и лысиной. А это што? Што это, разрешите задать вопрос? Коровий хвост. Оденьте на вашу тетю... — А что в бенефис думаете ставить, Иван Иваныч?—спрашивает Казик. Иван Иваныч злобно бурчит: — Тр-рагедию... «Страшная клятва на пупе Генриха четырнадцатого»... До моего бенефиса вы два раза родить успеете, молодой вы мой человек с го- лубыми глазами... Между прочим, сеньор, покорнейше прошу вас не свистеть— вы не в конюшне, а некоторым образом в театре-с!.. да... а в театре-с спокон веков свистеть... Семенов насмешливо фыркает: — Сборов не будет? — Да-с. Нет будет-с! И ваши злокачественные улыбочки, человек вы мой молодой, спрячьте в свой дырявый карман... — Вот тоже семечек грызть нельзя,—ужаснейшая примета для благо- получия театра... А если уронил роль на пол, необходимо сейчас же сесть на нее, иначе обязательно провалишь. Так ведь, Иван Иваныч? Иван Иваныч энергично натягивает узенькие полосатые штаны и ворчит: — По сцене ходить не умеют, а тоже... Советские актеры... Второго сорта Б. Раньше таких занавес поднимать не пустили бы... Знаете, какие раньше труппы были? Э-эх... откуда вам знать! Приезжаешь, бывало, на се- зон... к Петру Петровичу Медведеву. Составчик—первоклассный. Имена— сплошь. Понятно—заезжаешь в лучшую гостиницу... В день открытия—мо- лебен. Губернатор приезжал. Потом для труппы и гостей ра-аскошный обед в фойэ. А публика была—бож-же мой! Было для кого играть и жить было для чего. Из партера портянками не воняло, как теперь... Да-а... Общество было. После спектакля обязательно дежурный карась ужинать тащит или в клуб. Из фрака не вылезаешь, бывало. Вино, компания душевная... Или еще пикники на тройках за город... Эх!.. Бенефисы-то какие брал! Подарки, адреса И ведь за,метьте, работа адовая: семь спектаклей в неделю катали, не считая утренников! И—ничего! Бодрость была, свежесть, жизнь была! А актеры ка- кие! Теперь таких на всю Россию десяток. Какие теперь актеры? Чистый смех! Мразь. Био-механики, едри их бабушку! Студисты, монтажисты... шан- тажисты всякие. Вот—спасибо! Иван Иваныч бешено выкатывает на Семенова глаза и кричит, раз- брызгивая слюну: — А где актеры? Слушайте вы, Мейерхольд тетюшинский! Где у вас актеры, позвольте задать вопрос? Покажите! Што вы можете пред'явить? Старым запасцем живете? Нами, стариками, живете! Семенов вместе со стулом поворачивается к Ивану Иванычу и смотрит на него с любопытством. — Вот это-то и скверно,—говорит Семенов,—оттого и мертвечинкой попахивает здорово. Поташнивает, знаете, многих... от старого этого запас- ца... Вот вы с ядовитейшей иронией, с самым что ни на есть классическим презрением кривитесь на еретические слова: био-механика, конструкция там... массовое действо, а ведь и смысла-то их не понимаете! Эх, вы, папаши