Сибирские огни, 1928, № 1

тов партии и комсомола, потому что настоящих членов у нас нет и никогда не было, по причине глухости всего Семиреченского края. Дело началось с Покрова, потому что в этот день все трудовое населе- ние села справляло высокоторжественный революционный праздник урожая, и на собрании говорились митинговые речи для пользы советской власти. Одна- ко, что же мы видим? Сестры Добрышевы, проживающие в нашем селе, одна в качестве учительницы и младшая на побывке, в гостях у нее, устроили пьян- ку с проезжими техниками, которые выполняли завет Ильича и ехали на по- стройку гидрической электростанции. Вместо того, чтобы принять участие в торжестве со всеми трудящимися по случаю дня покрова и урожая, они пригла- сили поповскую дочку Наську с ейным женихом Семеном Бывальцовым, кото- рый тоже является сыном зажиточного кулака. Что же мы видим? Семен Бы- вальцев покупает за два с полтиной самогону первачу четверть, и начинается попойка, пляс, блуд и прочее безобразие вплоть до выбития двух стекол. Ко- торые трудящиеся, проходя мимо дома, даже видели, как техник повалил на за- валенку младшую сестренку Верку, и они тут же поженились без всякого Загсу и легистрации. На другой день сестры Добрышевы приходют в совет и начи- нают угрожать председателю самосудом по случаю выбитых стекол, нахально обвиняя во всем пьяных хулиганов, которые действительно звезданули в окна булыжником. Когда председатель сказал, что это дело его не касается, Вера Добрышева стала грозить ячейкой, потому как председатель беспартийный се- редняк. Но председатель не испугался ячейки и настоял на своем: раз сами пили, я ваших делов разбирать не обязан. Я, как селькор, тотчас же собрал сведения о попойке у сестер Добрыше- вых и настрочил статейку во второй номер нашей стенгазеты «Луч Коммуниста». В этой статейке я, как селькор, обрисовал истинное положение происшедшего и озаглавил все написанное мною: «Дело корридора и заваленки». Конечно, как я обязан писать всю правду, я все и выложил на чистоту относительно младшей сестры Добрышевой и подписался своим селькоровским именем Жгуч. Стенгазета висела в сельсовете и трудящиеся читали и много смея- лись над статейкой, а больше над Верой Добрышевой, потому что про учи- тельницу я ничего не написал из политических моментов. Но вот прошлое воскресенье у нас в школе было назначено собрание ОДН и пришло много трудящихся, я на этом собрании тоже был и принимал участие в горячих прениях. Когда же собрание наконец кончилось и люди до- вольные стали расходиться, мы в дверях столкнулись с Верой Добрышевой. Глаза у ей сверкали, как уголья, от ненависти, и я подумал, что надо утекать. Но Вера Добрышева схватила меня за рукав и говорит: — Постойте, мне надо с вами об'ясниться на чистоту... Тут собралась толпа и окружили нас. Я говорю: пожалуйста, сколько да- же вам будет угодно, и спрашиваю: чем интересуетесь? Она мне и говорит в полной запальчивости: — Скажите, не вы ли будете этот Жгуч, который способен про девушек в стенгазете всякие гадости писать? Не успел я отказаться, как девки тут крикнули: он самый! Тогда Вера Добрышева как взмахнет кулаком, да мне в морду промежду глаз1 Но я не струсил и не стал ожидать вторично, а выскочил и давай крыть по задам огоро- дами домой. После этого случая мне нет проходу, а кто-то из кулацкого эле- менту на моей статейке написал непристойное слово из трех букв, и ее при- шлось заклеить простой газетной бумагой, чтобы не снимать совсем со стенки второго номера «Луча Коммуниста». Дорогие товарищи, редакция, я прошу расследовать справедливость моих слов через прокурора, который стоит на страже селькора, и дать свою з ащиту против преследования. А иначе что же мы видим? Когда напьется мужик, его в стенгазетке можно протащить, а когда интеллигенция—выходит нет. Я нахо- жусь в большом сомнении и еще раз прошу строгой защиты. С селькоровским приветом Семен Никифорович Чикунов. Адрес: село Красноярка. — Действительно, происшествие,—сказал тов. Гельфенд и — Ну, что ты, тов. Зенков, скажешь по этому поводу? Секретарь редакции в недоумении почесал затылок: — Мне кажется пустяк, но имеющий до некоторой степени ное значение, поскольку здесь фигурирует стенгазета. — Хорош пустяк, селькору морду разбили... спросил: обществен-