Сибирские огни, 1928, № 1

НОСОВ М. А.—Бытье деревенское срисовано тут точка-в-точку. Про нас все это. Сбреши он малость, заметили бы. А то прикопаться не к чему. Все точно подсна- щено. Надо же было ему обумить все крестьянское положение! СТЕКАЧОВА П. Ф.—Понятливости много его голове дадено, и наречие у него такое, для нашего класса подобное. Говорит он с тобою, ровно наш какой умный мужик. ОБЩЕЕ МНЕНИЕ. Повесть «Живодер»—зеркало классовой борьбы в деревне. Написана верно и страшно. Понята всем. Никаких в ней «ковылюжин» нет. Конец куц. Нужно дописать его. Кулаки должны быть наказаны... Отвести повести первое место в деревенских библиотеках. ПРИМЕЧАНИЕ. Драматические сцены из «Живодера» потрясли слушателей. Крестьяне вспоминали, пересказывали отдельные эпизоды повести и тут же, неза- метно для самих себя, драматизировали их. Таким образом, после читки повести я имел удовольствие наблюдать импрови- зированное представление ее в лицах. Впечатление от чтения просилось разрядиться в действии. И разряжалось. Не лучшая ли это крестьянская похвала таланту И. Никитина? Мрачный, тяжкий быт деревни, окончательно стирающий человеческую лич- ность, бездонные и жуткие омуты крестьянской души в минуты ее потрясений и клас- совая борьба в деревне с ее неизбежно дикими формами—даны в «Живодере» жгуче интересно, мощно и, по утверждению крестьян, безукоризненно верно. Конец же «Живодера» коммунары не одобрили: он почудился им обрубленным. Они хотели бы видеть повесть законченной путем прибавления к ней описания суда над кулаками, так много и бесчеловечно издевавшимися над бедняком Мочалкиным. Вполне законное, мне кажется, и разбережонное всем ходом повести чувство классо- вой ненависти моих слушателей к кулакам неумолимо требовало возмездия врагам Мочалкина. Да и композиционная логика самого произведения не противоречила бы этому добавлению. А. Новиков-Прибой.—«Ухабы». (Читано 10-П-12 мая 1927 г.). БЛИНОВ Е. С.—Много я читал хорошего у старых писателей. Все держу в уме. И этот писатель наподобие тех. Написал он понятно и легко. Выкрутасов никаких. Ти- пы яркие. Даже уши обвинителя-командира и те видать. Суд—самая живая сцена. И еще, когда Виноградов говорит со свахой... Баня ужасная офицеру была дадена. И мы здесь, во время революции, дали бы всякому хаму-офицеру такую же баню- Суд ловко описан. Толпа, что волна: туда-сюда вихляется. Главного обвинителя орел на груди подвел... В деревне повесть очень даже пользительна будет: призадумаются, дескать, Виноградов капитан был, а сочувствие имеет к советской стране. Ученый, скажут, человек признал советскую власть. Которые мужики сомневаются, они за Ви- ноградовым и пойдут. ШИТИКОВ Д. С.—Прибой-Новиков этот есть настоящий рисовальщик. Борода, говорит, как лира. Здорово! Просто хоть на сцену давай. Интересный этот рассказ. Что ни дальше читаешь, то лучше делается он. И думаешь: погоди, он еще лучше бу- дет. И выходит так, что лучше. Никакого отрыву нету от слухания. Все ждешь и ждешь... А внук и внучка-то?! Радостная штука! В родственном деле может внучка деда и бабку соединить головами, как описано у писателя. Вот, мол, благородный класс с простым теперь соединился после революции. Хоть, может быть, и не было этого на самом деле, а может быть. Любезно это вышло у него. В роде, как буржу- азия с крестьянством соединяется. ТИТОВ П. И.—Как он судьбу человека здорово разделяет: с севера на юг, с юга на север гоняет. Всяко бывает с людьми. Первому зятю Виноградова пришлось ехать за самоедами и жениться там где-то. Отлично описано, как Виноградова бросает в холод и в жар на суде. Этот Виноградов шибко может влиять в деревне на крестьян... А ораторы на суде—ух, стрекачи! Вот так и гляжу я на Виноградова, как он трепе- щется, бедняга, на суде. К Шишкову применяю я этого писателя по его уму ре- зонному. СТЕКАЧОВ И. А.—Слова у него все обдуманные. Как хорошие кирпичи, на кладке друг к дружке приходятся. Ни одного слова дурного. После него плохого пи- сателя станешь читать—гадко будет тебе. Вон из «Больших пожаров» и до сих пор я помню только Новикова-Прибоя. Сколько их там, одров, собралось, а все-таки верх забрал Прибой. За его главу люди и будут помнить «Большие пожары». СТЕКАЧОВ Т. В.—Как читали эту ухабину, я слышал, как у меня волосы поды- маются-лодымаются-подымаются (Показывает руками. А. Т.). Интересует уж очень. Дрожь ходит по тебе. А дочь Виноградова хорошо сделала, что ушла замуж за рево- люционера. Маленько я недоволен тем, что писатель не рассказал, как и что было во время революции на других кораблях. Хоть бы малую часть сказал. А то упомянул