Сибирские огни, 1928, № 1

Как редкую творческую особенность писателя Зазубрина, отмечаем его искус- ность будить у слушателя доходящее до слез, до готовности действовать сострадание к детям и невинно гибнущим взрослым людям. ПРИМЕЧАНИЕ. До настоящего момента моего исследования роман В. Зазубри- на был самым крупным по об'ему произведением. Он поэтому причинил мне очень много хлопот. Чтобы разобрать его более или менее обстоятельно, я после зачитки его составил себе обследовательскую анкету, содержащую более 70 вопросов. Они должны были охватить содержание произведения, его композицию, историческое, ху- дожественное, политическое и гуманистическое значение, правдоподобие изображае- мого в нем, характеристику действующих лиц, мотивы их поведения, стиль и т. д. Несмотря на длительность читки романа, я вынужден был повторить ее дважды. Этого требовали те коммунары, которые по отлучке, не могли слышать романа в пер- вом чтении. Я повторял, и чтение с неослабным вниманием слушали не только «опоздавшие», но и вся коммуна, за исключением несмышленных детей. Я говорю: « в с я к о м м у н а » и подчеркиваю это, так как послушать «Два мира» в школу при- ходили и 80-95-ти летние старики и старухи (так!!), которые, прознав от младших членов семей про « с т р а ш н у ю к н и г у » , захотели самолично познакомиться с ней. И я видел красноречивое сверкание их слезящихся, потухающих глаз, я слышал ис- пуганное шамканье их губ: «о, господи!»,сопровождавшееся изо всего нутра исторг- нутыми вздохами... С выпученными от внимания глазенками «глотали» книгу дети-пионеры и даже октябрята! Если бы у меня было неограниченное свободное время, они теперь своими пересказами «Двух миров» отняли бы его у меня целиком. Интересно: чуть к случаю вспомнишь ныне в классе что-нибудь из романа Зазубрина, ребята сейчас же вспыхи- вают, как порох от спички. Мгновенно кладут на стол карандаши и ручки, отрывают физиономии от скучных учебников, и готовы к бесконечным воспоминаниям о слы- шанном из «Двух миров»... Все поколения коммунаров отнеслись к книге с ненасытным интересом. Это об'ясняется, мне кажется, незаурядной, хотя и грубоватой, художественной мощностью книги, почти повсеместной увлекательностью ее фабулы, страстью революционной романтики, просачивающей все страницы и отсутствием (в ней) крайней изыскан- ности в приемах изображения. Сырость романа не принята крестьянами за большой его недостаток. Наоборот, ими были высказаны опасения, что излишняя «в ы г л а д к а» произведения может сделать его менее понятным и убедительным для дере вни- Были вечера, когда мы продолжали читку «Двух миров» после затяжных обще- коммунальных деловых собраний. Собрания кончались, а публика требовала: — Давай «миры»! — Начинай скорей! Я начинал. А около 12 часов ночи упрямо закрывал книгу, щадя внимание и си- лы коммунаров. Но меня засыпали тогда криками: — Валяй даля! — Хочь всюе ночь читай—будем слухать! — Все равно теперь домой придешь—не уснешь!.. Последние главы романа, видимо, так разожгли любопытство коммунаров, что слушатели отказывались от обычно предшествующей литературно-художественному чтению газетной информации и просили поскорее «доходить книгу до конца». Во время читки «Двух миров» порой мне казалось, что я не читал, а бросал в публику стрелы. Так многочисленны и дружны были ответные взрывы восклицаний коммунаров. Запись этих восклицаний (далеко-далеко, конечно, не всех!) изрыла мно- гие поля книги. Она легла на них гораздо гуще, чем на рассказе « Б л е д н а я п р а в д а » . Как мне показалось, несколько смутно восприняли коммунары вступительную главу «О н а и о н». Ее стиль немножко витиеват для крестьян. Глава « Е с т ь у н а с л е г е н д ы , с к а з к и » затейливо скомпактована, вследствие чего она как-будто не произвела должного впечатления. Глава же «А г а! А,г а!» для громкого чтения представляет наибольшую трудность во всем романе, так как в ней переплетены че- тыре параллельных текста: нота белых, ответная нота Суровцева, сложный диалог пар- тизан и прямая речь автора. Она (глава) прослушана была без того огромного под'е- ма аудитории, который наблюдался при чтении большинства остальных глав романа. Но в этом я отчасти виню себя, как чтеца: повидимому, я не сумел дать сложного речевого аккорда. Разбор «Двух миров» закончился у нас дискуссией на тему: « Г д е З а з у б р и н с и л ь н е е : в и н д и в и д у а л ь н о й и л и м а с с о в о й драме?». Большинство утверждает: в и н д и в и д у а л ь н о й . Однако, и сторонники другого взгляда мно- гочисленны...