Сибирские огни, 1928, № 1

мест я больше в романе не находил. Это—пустяшный недостаток. Трудно, видно, пи- сать про много людей. Хорошее место одно я приметил в книге. Это—чтение сгорающей книги Мото- виловым в алтаре. Он прочел слова: ...«и п а к и м я в о з в р а т и в ый в з е м л ю , о т н е е ж е в з я т б ы»... И призадумался над ними. Подходят эти слова к настроению Мотовилова. По- нимаешь, что они ему напоминают о скором конце. Как ни собачился он, а взял в толк, что этих слов обойти нель з я- «Два мира»—история. Стало быть, писатель должен был справедливо говорить про обе стороны—про белую и красную. Про белую—верно, исправлять нечего. А на- счет красных надо коснуться и плохого их поведения... Спирька, мне думается, просто озорник, хулиган. У всякого писателя бывает хорошее и слабое. У Зазубрина в «Двух мирах» есть то и другое. Но замечательного и поразительного куда больше. В общем, сильнейшая книга. И я всякому человеку ее предлагаю. Нету подобной книги про гражданскую войну. Я не знаю ее. ТИТОВА А. Н.—Думаю я, что эту книгу никто не забудет, потому что в ней все страсти военные описаны. Этот писатель сочинил книгу с правды. Он как-то не из чего может сделать смешное или нестерпимое. Например: он взял избу крестьянскую и на- писал, как солдаты там пекли лепешки. Всяк себе печет, и все время топят печь, а ста- руха на печи жарится. Тут и жалость, и смех—все вместе. Скажет писатель какое- нибудь одно слово, а в нем мысли три али четыре... Все обсказано д е й с т в и т е л ь - н о : такое уж время было. Были в Сибири т о г д а народы всякой масти: французы, китайцы, чехи, немцы и друг. Всяк по-своему распоряжался. Друг друга не слушались. М о т о в и л о (читай: Мотовилов. А. Т.) ровно живой. Жилистый. Глаза, как у ястреба, так и вертятся. БЛИНКОВ И. Е.—«Два мира», можно сказать, такая книга, лучше которой на- счет революции я и не видывал, и не слыхивал, и не услышу, и не увижу. Слушал я ее с тихим дыханием. Ладил не прослушать каждое слово. А ежели где зверский слу- чай описывался, то я слушал, совсем замерши. После даждого страшного случая я с затихшим дыханием бил себя по лбу и сам себе говорил: « з а п о м н и , В а н ь к а , э т о з в е р с т в о!». И запомнил я всю эту картину: пожары, убийства, расстрелы, разорванных лошадей и пр. - Во т партизанские семьи уезжают из разореных белыми деревень. Рвутся снаряды. Кругом пожар... И в это время кулак правой руки у меня туго зажался и зубы заскрипели. И я проговорил: «У, я з в и в а с , с в о л о ч и!». В голове у меня появилась мысль: сделаться бы мне каким-нибудь сказочным героем и поснести бы всем белым головы, кроме Барановского, Колпакова и Капустина. ...На мой взгляд—книга написана с фактов. Кто не верит, пусть посмотрит на недавнее. В городе Семипалатинске недавно был суд над атаманом Анненковым, ко- торый шибко галился над рабочими и крестьянами. Писали в газетах. Вот вам и дока- зательство... Когда у нас прочитали «Два мира», то мне в голову попала еще такая мысль: чем дурней буржуазия, тем скорее она загонит себя в могилу. Всякая нация будет читать эту книгу. Запнется над ней и подумает. КОНЦЕВАЯ М. П.—Автор этого сочинения пишет перерывами. Он сразу опи- сывает несколько жизней. Не так, что все про одно, да про одно. Пишет он про белых, а ты ждешь не дождешься того времени, когда он начнет про красных писать. А пи- шет про красных—ждешь про белых. Сразу хочется узнать про всех людей, которых он захватил в свое сочинение... Пули, говорит, как птички, летали. В то время так и слышишь над головой этих «птичек». Еще выдается то место, где говорится, что капля крови убитого крестьянина капнула на чистый обшлаг какого-то иностранца, кажись, француза. Эта застывшая капля крови так и дрожит в глазах... Типы все проплывают передо мной. Особенно чехи повлияли на меня. Противные! В главе: « П а п а н я п л я с и т и д л а з н и т с я » так и хотелось их раздавить, как гнид! Там, где Зазубрин описывает, как трупы итальянцев висели на проволоке, становится жут- ко. Сильно описал он и тайгу, как ее пилили партизаны. В этом месте у меня в голове шумело, ровно в тайге. По-моему, писатель правильно делал, что часто повторял сло- ва: « п и л и - п и л и!». Из этого видно: усиленно старались партизаны пробить себе дорогу через тайгу. В писании много и таких мест, что надо бы плакать, а возьмешь да и засмеешься. Много и нежных описаний. Д е я т е л ь н о с т ь этого рассказа все время кипит, ровно ключ. Также у этих «Двух миров» полно сравнений, которые при- ложены к Делу и звучат приятно. Ишь: дети—цветы на навозе!.. Писатель шибко хо- рошо изобразил души людей, которые закапывали в могилу Петра. В то время я чуть было не заплакала. Крестьяне уговаривали Петра лечь в могиле вниз лицом, чтобы не слышать, как земля придавит его. Этими словами они не уговаривали, а растравляли только его. Не уговаривали, а заржавленные гвозди вбивали ему в свежую рану. Луч- ше бы скорее закопали его!..