Сибирские огни, 1928, № 1

лай! Всю ночь из головы не лезут сцены. Особенно: « х р у с т н у л а е щ е о д н а к о р о ч к а»... Головку ребенку проломил офицер. Ведь это!... Это!.. Это!.. Кажись, прочти это зверю и тот заплачет... Самый грубый и злой человек, я думаю, от таких сцен размягчится... В книге нет слабых или средних мест. Все сильное. Вот это написал, так напи- сал!!! Как гром гремит по всей книге. А этот идол—Мотовилов! Ну, и намалевал! Хоть белый, а герой он настоящий и помер геройски. Не придумаешь, не придашь ему человечества, а идейный он человек. За твердость его уважать можно. Если бы у бе- лых все были Мотовиловы, то пришлось бы с ними долго воевать... Ох, и книга! Нарасхват она пойдет в деревне по рукам. Вот какие книги нужно читать по деревням. А про нее в деревне мужики совсем и не знают. Необходимо та- кие книги через избы-читальни проводить в деревню. Жалко, что в деревню такие книги почти не доходят, а ползет сюда ерунда, которой места в городе нет. По заго- ловку книги уж догадываешься, о чем будет речь итти... Только один недостаток я нахожу в книге: белого зверства много, а красного мало. Ради правды, нужно было бы и красного зверства подбавить. А то все красные у Зазубрина какие-то очищенные, святенькие. Я боюсь, попадет эта книга в те села, где красные, в роде рогозцев, безобразили, ей кое-где и не поверят. Правильному не поверят. Будет худо. Для разнообразия обязательно писатель должен был прибавить и беспорядки партизан. Хотя немножко бы! Не всюду, на самом деле, партизаны чисто проходили. Конечно, у них меньше дебоширства было, а все же было оно. Так и надо было помянуть об этом. ТИТОВ П. И.—Книгу «Два мира» я прослушал с жаждой. Как-будто я прошел сто верст, уморился и захотел пить, а потом встретил целое озеро воды и выпил его все. «Два мира» пронзили мои мозга и оставили в них целые тысячи картин. Сплю и вижу, как отступают крестьяне в тайгу, спасаются от белых. Бегут со своими лох- мотьями, ползут, как букашки, во все стороны, а над их головами летели чугунные ядра. Не знали они, где им придется погинуть на журавле, где чугунное воронье выр- вет у них живое мясо, где повытащит мозга. Также ярка и картина таянья белой армии... Мотовилов на протяжении тысячи верст громил все и всех, что попадало ему на пути. Не признавал он даже и своих, как бешеная собака не признает своего хозяина. Разговор у писателя, что клей. Что бы он ни сказал, как приклеит!.. «Два мира» отвратит нашего крестьянина от буржуазного строю. Он увидит насилия над женщи- нами и несовершеннолетними девушками. Ему будет бросаться в глаза, что колчаков- щина была прессом, который выжимал из крестьян кровь... А тайга... мать! Со всех сторон ползли в нее люди, как дети к матери. А она принимала всех и награждала— кого счастьем, а кого и гибелью. В ней горели люди на кострах и убивали своих род- ных детей... БОЧАРОВА М. Т.—Книга научная и интересная. Слушать ее было завлекатель- но. Будто сам ты был во всей этой картине. В иных отношениях было и весело в кни- ге, а больше в ней—все ужас... Расстреляли белые 49 человек! Другие люди стояли, ровно черные пятна. Исказнила бы я попа проклятого, который донес на большевиков полковнику Орлову! Растерзала бы его по кусочку да ему в морду и швыркнула бы!.. А вешали-то на очипе?! Сердце мое замирает и даже дрожение разливается. Гулянка у полковника Орлова в школе—это отвратительно. Голые бегали!.. Жен красноармейских тиранили как!!! И еще картина: белый офицер попался в плен крас- ным. Он думал его расстреляют. Его помиловали. Красные не такие звери, как белые... Тут как-то весело. Душа радуется... Который человек самостоятельный, тот скажет, что эта книга шибко повлияет на людей. ПУШКИНА А. Т.—И не определишь эту книгу. Всего в ней много. И все ужас- ное. Обдумать если, то... у-у-у-х!!. Много-много помянешь и про свое горе, и про людское... Представление гадкое было в церкви... Воронцова, курва, появилась. На- хальная гадина! Тут больные при смерти, а она давай любоваться с Мотовиловым!.. Книга эта—целая гора передо мной. Крут-а-а-а-я! Шибко всего много в ней захвачено. И широко, и далеко! И как-то пространно. Писатель все это, будто на карту снимал... Все у него чередом списано и растолковано. .. Воронцова—стремелюдина! Визжала шибко. Кабы не она, Мотовилов поужинал бы себе в церкви и лег бы спать. Безо всякой подлости. А то явилась сорока: «на, разболакай меня!». Оба православные, а про бога забыли. Не до него им было. В церкви, при больных, всякую тварь творили... Напорно все описано... Дьячков-буркул хорошо он насмех выводит... А Фома-то как дрова в церкви колол! Все загудело, ровно в наполе (в бочке. А. Т.). БОЧАРОВА А. П.—Больно мне пришлася Петрова смерть. Живого мужика в землю закопали. Все бы я общество за это разогнала к дьяволам! Вся моя шкура дро-