Сибирские огни, 1928, № 1

Футуризм, несмотря на то, что к нему прибывают новые подкрепления (отре- занная было дальне-восточная группа: Асеев-Третьяков), все это время неуклонно теряет в своем весе и значении. Виртуозные стихи Асеева (искусственно газирован- ные воды) не могут возместить того ущерба, который создался для этой группы при- остановкой поэтического развития Маяковского (неизбежное следствие исчерпанно- сти футуризма). Только один поэт, связанный с футуризмом, не только не склонился к закату, но сумел вырасти, увеличить свою притягательную силу, стать в известно»! смысле центром современной поэзии. Это—Пастернак. Он не поэт для широких читательских кругов. Его затрудненную и сложную поэзию будут всегда любить сравнительно немногие. Но в поэзии его влияние огромно и превосходит влияние и Маяковского, и Есенина. Его испытали и Антоколь- ский, и Петровский, и Сельвинский, и Тихонов. Его можно найти и у пролетарских писателей. Сам Пастернак, стихи которого производили такое неотразимое впечатле- ние свежестью поэтического восприятия, оригинальностью формы, эмоциональной напряженностью, после своих «Тем и вариаций» свернул на другую дорогу. Он пере- шел к эпосу (роман в стихах «Спекторский»). Его «1905 год» и «Лейтенант Шмидт» обозначили дальнейшую перемену установки. «Общественность» ворвалась широким потоком в его творчество. С футуристами же связана преемственностью группа конструктивистов. В кон- структивизме происходит преодоление Лефа. В теории он выдвигает принцип макси- мальной организованности художественного произведения, некоего монизма приемов (локальный метод), зведения в поэзию методов прозы. Он порывает с нигилистиче- ским отрицанием эстетики, искусства, связи с культурой прошлого свойственным фу- туризму. Но «западнические» тенденции последнего, культ техники в нем сохра- няются. Да и сама идея «пан-организации» очень близка к положениям, выдвигав- шимся Лефом. Как осуществляются эти теоретические положения на практике? На такой во- прос ответить немного затруднительно: конструктивизм не только эволюциониро- вал, как направление, но и сильно изменял свой личный состав. Та его группа, кото- рую можно назвать ядром, очень невелика: Зелинский (но он только теоретик), Сель- винский, Вера Инбер. Остальные или очень мало пишут, или находятся в группе очень недавно (Багрицкий, Луговской и т. д. ), не «переварены» еще ею, и творчество их, поэтому, не может служить показательным. Лидер школы, мэтр—Сельвинский. Это поэт очень крупного дарования. Его из- вестность началась недавно—с выхода «Рекордов» и «Улялаезщины». Теоретические положения конструктивизма ярче всего проявились именно в его работе («инфляция» методов прозы, локальный метод и т. д.). Но все-таки и его нельзя назвать стопро- центным конструктивистом: «Западничество» терпит частый ущерб в его склонности к «стихии» (и ее невольной поэтизации). Торжество организационного принципа зву- чит в его великолепной «Улялаевщине» наивно и слабо. Наоборот, стихия крестьян- ского бунта показана с предельной убедительностью. В самой поэме организован- ность (материала) деформируется темпераментом автора, выступающим из берегов (так неотчетливо дан, задавлен глыбами описаний и вставок—«аттракционов»—сю- жет). Все это, конечно, не мешает быть Сельвинскому писателем поразительной силы, соединяющим в себе тонкость словесной работы поэта с чутьем к действительности, наблюдательностью и способностью создавать «типы» беллетриста натуралистической складки. Вера Инбер—индивидуальность во многом полярная Сельвинскому. Изящество, мягкость, чистота линий, «кларизм»—ее отличительные свойства. Ее принадлежность к конструктивизму кажется, на первый взгляд, недоразумением. Но когда при смотришься к ее эволюции, идущей от условной грации и «красивости» первых сти- хов к темам и линиям «Рассказа о рубашке» и «Восток и мы», когда, вчитавшись в вкрадчиво-эксцентрические строфы ее парадоксальных и строго логических стихо- творных новелл, заметишь, что там неуклонно проведен и монизм приемов, требуе- мых локальным методом, и развернут сюжет—начинаешь убеждаться, что это не так уже необоснованно. Третий из видных поэтов школы—Багрицкий—романтик чистой воды. Багриц- кий—не начинающий писатель, но звезда его взошла поздно—с поэмой «Дума про Опанаса», одной из лучших вещей истекшего «сезона». Ни у кого романтика граждан- ской зойны не сказалась с такой волнующей силой, как у него. Работа Сельвинского, Инбер, Багрицкого, трех лидеров группы, говорит нам— в «конструктивизме» мы имеем довольно стройную теорию, идущую в общем но удачно выбранному направлению, и несколько талантливых поэтов, которым надо еще не мало поработать над собой, чтобы стать конструктивистами. Пока еще, как целое, как школа, конструктивизм в искусство не вошел.