Сибирские огни, 1928, № 1

приподнятый романтический оттенок. Это проявляется и в подчеркнутой, преувеличен- ной эмоциональности диалога и з сильной гиперболизации характерных черт героев (у Даши, Клейста, Бадьина), в обостренности контрастов и известном злоупотребле- нии ими. Персонажи Гладкова—та же Даша—говорят и держатся порой так, что ка- жутся неправдоподобными, искусственными. Но неправдоподобность их внешняя (сущ ность верна, а форма преувеличена). Требования естественности принесены автором в жертзу требованиям выразительности. Принципы Гюго ему внятнее принципов Тол- стого. Роман Гладкова имел в пролетарской литературе значение, как переход от бы- товизма, заедавшего ее, к большим обобщениям. Он явился, таким образом, естествен- ным и важным звеном в ее развитии. Сам Гладков стал одной из центральных фигур в иролетлитературе. Но в целом творчество той группы, близко к которой он стоит, оттесняется все больше в сторону молодежью, несущей с собой иные навыки и на- строения, теряет в удельном весе. А молодежи этой много. В пролетарскую литературу нахлынуло огромное ко- личество начинающих писателей из рабочей, крестьянской, нередко и интеллигентской среды, так что численно она является наиболее сильным образованием. Но, к сожале- нию, качественный рост здесь пока еще сильно отстает от количественного, особенно отстает культурная подготовка молодых авторов. Среди сотен, а то и тысяч (см. ста- тистику ВАПП'а) писателей вряд ли можно набрать больше двух десятков таких, что- обладали бы хотя бы средней квалификацией и умели заинтересовать читателя. Вся эта молодежь разбросана по многочисленным организациям: «Кузница» (где, «прочем, больше отсиживаются «старики»), ВАПП, «Перевал», разные мелкие группки. Всюду дерезен -кое крыло, крестьянский элемент чрезвычайно сильны. И не только в анкетном смысле. Это проявляется и в заметном преобладании деревенских тем и мотивов и в самом способе их обработки, где «крестьянское» выступает особенно вы- пукло («мужичий» сказ, сельские образы). Помимо «официального» крестьянского крыла (М. Волков, Дмитриев и др. в «Кузнице»; Акулыпин, Ветров—в «Перевале», Доронин, Каразаева и т. д.—в ВАПП'е), в каждой группе имеется и ряд писателей пе- реходного типа. Граница между собственно пролетарской и крестьянской литературой зыбка и неустойчива (отсюда и неопределенный термин «рабоче-крестьянские писа- тели»). Целый ряд условий (недостаточная художественная культурность; отправление, как от исходной точки, от газетной, рабкоровской корреспонденции, являющейся ча- сто неразвернутой бытовой картинкой; курс на показ нового быта, примитивно пони- маемый и т. д.) привел к возникновению и развитию в этой молодой литературе мел- кого бытовизма. Жанровые зарисовки, бытовые сценки, в лучшем случае, «идеологи- чески выдержанные» повестушки с обязательным открытием кооператива и любовной сценой в лесу, сделанные топорно, неуклюже и «нарочито», по знаменитому рецепту— 50 проц. сырой публицистики, 50 проц. лошадиной эротики, с прибавлением известно- го количества замысловатых матюгов (для «художественности» и чтоб отбить запах). Такая литература вредна даже нг своей скучно проведанной публицистикой, расхо- лаживающей читателя, или неуклюжей и добросовестной эротикой, она вредна тем вкусом к мелкой форме, к малому искусству, который она несет с собой и который противоречит существу пролетарской литературы. Если остазить в стороне мелко-бытовистическую (в чистом виде) беллетристи- ку, многочисленную, но художественно-малоценную, то мы сумеем различить в моло- дой пролетарской литературе несколько направлений. Во-первых, психологически- бытовое. Оно началось претенциозным, но остро чоданным «Шоколадом»—Тарасова- Родионова. Впрочем, эту повесть можно считать и родоначальницей новой «проблем- ной» литературы, при чем справедливость требует указать, что она (повесть) была сделана ловчее, чем последовавшие за ней «опусы» других авторов. На большую вы- соту поднялось это направление в «Неделе»—Либединского, где психологический элемент явно перевешивал «бытовой». Либединский, каким он развернулся в «Неделе», «Завтра» и «Комиссарах», представляет собой типичного пролетписателя интеллигент- ского склада. Это звучит противоречиво, но тем не менее это так. Преобладание ана- лиза, даже рефлексии, склонность к зыдвиганию нравственных проблем, и в то же время мягкость тона, переходящая порой в сантиментальность, обнаруживает в нем явного потомка Гаршиных, Успенских, «разночинцев». От интеллигента же у него из- вестная анемичность красок и сравнительно малая чуткость к слову, к стихии слова. В прозе он занимает место, схожее с местом Безыменского в поэзии*). *) Темы и подход к ним—преимущественное изображение партийца (у Либе- динского это большей частью интеллигент) и партийного быта, слабый «показ» ра- бочего и производства или даже полное отсутствие его.