Сибирские огни, 1928, № 1

— Ну, что ж,—усмехнулся капитан,—и здесь ваш пресловутый шок; это уже—-не армия!.. — Да, к несчастью так... О, психика, психика!—что океан перед то- бой?!..—продекламировал Капустин.—Георгий Александрович,—сказал он успокаиваясь,—вы послушайте только: прихожу я на-днях к одному знако- мому, он—купец, беженец ив Самары, человек глубоко религиозный, нрав- ственный, единственную дочь свою по Домострою воспитывал, прихожу и ви- жу: старик чуть не пляшет от радости.—>«Что с вами?»...—«Да как же», го- ворит, «Манечка сможет эвакуироваться: знакомые чехи берут в свой ва- гон».—«Ну, а вы?».—«Да мы-то со старухой остаемся: всем не уехать... Ни- чего, господь милует, пускай хоть Манечка спасется!»... А Манечке-то во- семнадцать лет!.. Яхонтов рассмеялся: — Да, бывает... — И вы знаете, до чего доходит это безумие в панике?—'возмущался Капустин.—Слепцы! Безумцы! Вас много! Вы сильнее!—нет: бегут!.. Геор- гий Александрович,—крикнул он совершенно вне себя,—ударим в их психику!.. — Чью?—вздрогнув даже от неожиданности, спросил Яхонтов. — Красных!.. Нужно устроить им психический разгром!.. Что? Вы улыбаетесь! Считаете меня сумасшедшим. Думаете, может быть, что я при- стану к вам с организацией какого-нибудь клафтоновского осведверха?! Капустин не давал рта открыть своему собеседнику. — Нет, Георгий Александрович! Вы забыли историю. Без нас, ученых, что делали бы вы—воюющие?!.. Вы ответите, что здесь не один человек, а <, наука, но вспомните защиту Сиракуз Архимедом, вспомните Леонардо-да- > Винчи!.. Можете смеяться надо мной, но я говорю вам: мы—штабс-капитан Яхонтов и психиатр Капустин—сделаем то, что не сделали ни Сахаров, ни ваш сибирский Барклай-де-Толли. Мы отстоим Омск!.. Капустин сел в кресло. Капитан подвинул к нему стакан и налил воды из стоявшего на столе графина. — Успокойтесь, дорогой Ферапонт Иванович!—сказал он с участием. Лицо его было чрезвычайно серьезно. — Никто даже не думал смеяться! Я не пропустил ни одного вашего слова и заявляю вам, что я—весь в 'вашем распоряжении, если это потре- буется для блага родины. Капустин отпил глоток воды и слабым голосом, оглянувшись в сторону двери, сказал: — Георгий Александрович, я считаю, что излагать вам суть дела здесь было бы несколько неосторожно. Вот здесь у меня записано все подробно, ясно и... доказательно.—Он извлек из кармана небольшую, сложенную вдвое, ученическую тетрадку и передал офицеру. — Да, страшно подумать, что в этой вот жалкой тетрадке заключена, может быть, судьба всего фронта!.. — Клянусь честью офицера,—сказал Яхонтов торжественно, как на присяге,—что эту тетрадь можно отнять только у трупа!.. Капустин встревожился. — Видите ли, Георгий Александрович, я считаю, что кто-нибудь из ставки, по вашему доверию, должен будет непременно ознакомиться с этим- чем больше размах будет взят сразу и чем скорее, тем вернее победа'. Офицер нахмурился, однако, это быстро прошло, и, наклонив голову, он сказал: — Сочту своим долгом.