Сибирские огни, 1928, № 1

Сегодня, пробегая глазами отдел об'явлений, наткнулся: — Кино! Захватывающая трагедия с массой головокружительных трю- ков—«Глетчер Смерти». Решил пойти. Вечер налетел незаметно. Тимофей Иннокентьевич надел новые лакированные сапоги, замазал на лице ямы розовой пудрой, вышел из комнаты. В коридоре оперся на ободранные перила, задумался. Маруська, вихляя грязными плечами, подошла. — Тимофей Иннокентьевич, драмы глядеть идете? Завхоз поднял голову. — Да, скучновато, вот и пошел. А ты, Маруся, останься у меня, посиди. Я замок где-то потерял. Я приду скоро. А спать захочешь—ложись на мою койку. И ушел. Маруська осторожно заперла за собой дверь. Через открытое окно ти- хо лился голубой прохладный шум. Тополя кутались в тьму с сонным сухим шуршаньем. ...Ночь тяжелым мраком обняла город. Маруська, раскачиваясь, вышла за дверь. Все спали. В коридоре звенела тишина. Распахнув дверь, осторожно раскидывая ноги, в коридор вышел Колька. Зашаркал к уборной. Горячий трепет охватил Маруськину грудь. Колька вернулся, ленивый, сонный. Маруська странно улыбнулась и, встряхивая телом, рассыпала липкий смех. — Коля... Оглянулся, зевнул, сердито брякнул: — Ну, чо? — Коля, иди сюда... Иди!—и распахнула дверь.—Заходи, никого нет— я одна. Колькина голова налилась свинцом. Неловко упал на кровать. Марусь- ка побелела. Кусает губы. Слова слетают бледные, неяркие. Глаза большие, просящие. — Коля, неужели все между нами кончено? Что, разве Люда лучше меня? Ну, скажи, лучше?—нагнулась и мягко, как женщины целуют детей, поцеловала в лоб.—Ну, скажи, Коля, хоть слово. Красные сведенные пальцы рванули ветхую кофту. Измятая, обвисшая грудь холодно ударила в глаза. Колька отпрыгнул в сторону. Только сейчас он понял все. На белом лице остались одни зеленые провалы глаз. Захрипел, вытягивая жилистую шею. — Ах ты, тварь! Вона ты чо, вона ты чоу проституции разводишь! Над- смехаться! Н-на! Сволочь!—тяжелый кулак мелькнул в воздухе и остро вре- зался в подбородок Маруськи. Сильно хлопнув дверью, Колька быстро вышел. В три часа ночи пришел Тимофей Иннокентьевич. Крупным дрожащим шагом застукал по полу. Пьяно спотыкаясь, подошел к Маруське. Грубо тол- кнул в бок. Шершавым голосом завизжал. — Маруся-а-а-а! Я пришел!.. Сжав рот и выпучив глаза, резко замолк. Подумал. Вытащил из карма- на кулек конфет.