Сибирские огни, 1928, № 1

Колька широко улыбнулся, поблескивая в темноте глазами. — Грубая ты' девка!—И, разбросав горячий хохот, загремел по лест- нице. День первого мая. Зной переливается и звенит, как расплавленное стекло. Огненные зна- мена шуршат, взметываясь от легкого ветра. Каменная земля дышит тяжело и гулко. Люди, с расстегнутыми рубахами, ходят, кричат и поют. Людям ве- село, людям жарко. В детдоме с утра переполох. С красным бантом на широкой груди заведующая, засучив рукава, бега- ла, кричала, вертелась на кухне. Вспотевшая кухарка ловко месила тесто большими мужичьими руками. Чад. Шип. Гарь. Чай дали с сахаром. Хлеб белый. После чая—беседа. Заведующая копалась в «Календаре Коммуниста», путала имена, годы. Ребята, рассевшись по шершавым скамейкам, перемигивались и щипали девчат. Когда заведующая, особенно долго порывшись в «Календаре Комму- ниста», сказала, что нужно почтить память вставанием знаменитого теорети- ка и основоположника коммунистической революции Карла Маркса, Мишка рванул облезлые клавиши, и пианино рявкнуло «Интернационал». Все встали. Первая захрипела, точно раздавленная, Мария Панкратьевна. Девчата по- собачьи запрокидывали головы, тонко заламывая верхи. Заведующая, уставив глаза в решетку печи, не разжимая челюсти, цедила какие-то неопределенные звуки. Около заведующей, томно закатив глаза, стояла Маруська. Выпятив непомерно громадную грудь, она вздрагивала от натуги. Когда ребята что есть силы ревели «ни бох, ни царь и ни гирой», Ма- руська замыкала рот—молчала. Колька заметил: — Ты чо же это не поешь? А? Против, да?.. Тебе, значит, ни бог, ни царь и ни гирой лучче?.. Лучче всяких камунистов ленинав? Маруська нехотя огрызнулась: — Отстань ты! Иди, хлещи за своей Людочкой, а ко мне не лезь. Колька рассвирепел. — А, ты дразниться!.. Я тебя обдразнш, да? Маруська зеленым харчком ударила его в лицо. Не торопясь, стер. А она, выкатив глаза, нервно дрожала. Не отрывая своих глаз от нее, отвел на- зад руку и вдруг перервал молчание глухим стуком з грудь. — Получай задаток!.. Маруська отшатнулась, согнулась и визгом перерезала «Интернацио- нал». Колька злорадно рассмеялся: — Чо, нибось, вое перешиб? У, сука! Людмила осторожно взяла за локоть. — Коля, нехорошо так. Быстро обернулся. •— Слышь, лучче не лезь сейчас,—и, странно изогнувшись, вышел. Заведующая оставила Кольку без обеда, но он не тосковал, потому что «был компот из гнилых яблок, и ребята все блевали». Вечером всех угнали наверх спать.