Сибирские огни, 1927, № 5

Вот такой ком земли бросила сапожничиха в сердце Настасьи Егоров­ ны, материнством перегруженное... Уж как только не хитрил Жан, как не отбрыкивался,—ничего не по­ могает: в этот раз, единственный в жизни своей, скрутила его Настасья Егоровна... На третий же день, после того, как завелись разговоры насчет ребен­ ка,— часу так в шестом, когда вернулся Жан из потребительской и пообе­ дал,■—оделись Солодковы потеплее и пошли на улицу Революции. Было уж между ними все переговорено: что пойдут в оба приюта и станут смотреть между подкидышами— какой по сердцу... Чего они по приютам насмотрелись,— каждый знает. Несчастные наши дети! На улице ему, бывало,—гибель, а в приют попадает,—того тошнее! Нищета кругом, бельишка нет, на паек приютский не раз’ешься, а тут, вдо­ бавок, парша накинется,—сейчас же курсисток каких-то нагонят; те и нач­ нут волосики детские щипчиками дергать—глядишь, и оболванят ребенка: чище колена голова!.. Насмотрелись наши Солодковы на ребятишек всяких. Любого из под­ кидышей отдавали им с удовольствием, докажи только, что у тебя ему луч­ ше будет: представь приданое детское. Шестерых девочек в одном только первом приюте навыбирала На­ стасья Егоровна. А которую из них—не знает,—подозвала Жана: — Нам, Жанушка, еще про второй интернат сказывали,—с ’ездим! А на счет этих попроси ты, чтобы им на ручку тесемку одеть; а то как их узна­ ешь: все, ведь, на один болван!.. Посмеялась заведующая, но ленточки сделать разрешила. Отошла На­ стасья Егоровна в угол и отодрала от нижней юбки полоску, эту полоску— еще на пять. Жан тоже было сунулся, дай и ему тесемку: приглянулся ему мальчик один,—но получил жестокий отказ... Наконец, пришли они в последний приют. Тут уж совсем гиблое место. Денег, видно, не было, что ли,—нянек на всю ораву нехватило.—Солод­ ковы так и прошли через все комнаты, никого не встретивши. Стояли на подоконниках ребятишки в белых балахонах—дразнились, выпяливали языки. В самой задней комнате, прямо против дверей, рядышком вдоль стены, на горшочках штук семь ребятишек. Как только распахнулась дверь,— один ребенчишка—девочка лет двух—испугалась что ли—свалилась вместе с горшочком и заорала. Кинулась Настасья Егоровна поднимать, схватила девчонку под мыш­ ки,— что за оказия?!..—и горшок за ребенком поднимается... посмотрела,— оказывается,—привязана девчонка и хитро так! В роде подтяжек. И все остальные тоже... Отпутала Настасья Егоровна девчонку, взяла на руки и сунула ейв рот леденчик. Слезы с леденцом перемешались—растаял леденец, а из носу свой леденец,—усуслилась девчонка, просто страсть!.. Тут как раз заведующая появляется, слово за слово—что же, говорит— эта у нас подкидыш, безродная, понравилась, так берите, только чтобы справки там всякие и приданое для девочки. Настасья Егоровна—с радостью. На том и договорились. — Ну, а как же имячко-то ейбудет? — Искра. — Искра-а?!..— Поглядела Настасья Егоровна на Жана, да только ни­ чего' не сказала...