Сибирские огни, 1927, № 5

А Силантий, не то шутя, не то всерьез, поправил: — Не воняет, а пахнет! Вонять может только живое существо. Деверь пошел мыть руки. Мыл долго, тер руки крупным речным песком и Долго нюхал. — Блажной!—тихо заметил Силантий. — Дурак!—согласился сын. Потом все трое стали внимательно осматривать мертвое тело. — По дну полз,— отозвался сын.—Вон руки как скрючил, и трава в пальцах зажата. — Дожить до плеши и плавать не выучиться!.. Э-эх! — Известно, рабочий класс!—насмешливо сказал Силантий,—и к тому же из комиссаров. Первым классом больше плавал, на пароходе... Но вспомнив О' награде, уже мягко добавил: — Смерть—она везде достанет... Может быть, и хороший человек был. Кто знает! Деверь вернулся, вытирая руки о подол рубахи. Тихо присел на корточ­ ки. Снова подумал о том, как много неприятностей принесет награда. И так Серега с Силантием жили плохо, а теперь и вовсе пойдут раздоры. Поровну Силантий награду делить не согласится, а иначе Серега будет обижен. О себе деверь заботился мало— человек он был тихий, задумчивый и ожидал скорой смерти. На что такому человеку деньги? — Ну, что же, понесли?—неуверенно спросил Силантий. — А ,то как же?— отозвался Серега. Быстро затягиваясь, он докурил окурок, бросил его на траву и приту­ шил босой пяткой. Силантий долго и старательно сморкался, прочищая нос. А деверь покорно направился к носилкам. Серега нес носилки впереди один, Силантий и деверь помогали сзади, вдвоем. Утопленник колыхался в воздухе, и с него текла вода, казавшаяся гноем. Идти было неудобно. Серега пробовал по-солдатски подсчитывать но­ гу, но деверь, никогда не служивший в солдатах, сбивался с такта. — Ать-два... Ать-два...— задыхался впереди Серега,— в ногу... Сво­ лочь... Ать-два! — Ну, и грузен!—мрачно отозвался Силантий,— в здоровом теле был мужчина. Серега неожиданно оступился и полетел, спотыкаясь, в канаву. Носил­ ки он выпустил из рук, и тело утопленника грузно с’ехало на землю. Силан­ тий зацепился за носилки и перелетел через утопленника. А деверь почув­ ствовал на своем лице чьи-то согнутые, холодные, мертвые пальцы. Деверь не выдержал и закричал чужим переливчатым голосом: — О-оэ-э-э!.. — Молчи, сука!— рассердился Силантий, потирая ушибленное колено. — Ну и темень,—виновато отозвался где-то впереди Серега. Потом отец и сын долго и дружно матерились, а деверь чинил располз­ шиеся носилки. В траве трещали кузнечики, где-то протяжно кричала со­ ва,—неясный шорох прятался за кустами. А небо сверкало россыпью звезд— чистых и больших, словно новенькие полтинники. У деверя дрожали руки от испуга и обиды. Он чувствовал, что ему тоже нужно выматериться и осадить Силантия. Но1уже было поздно1: Силантий, словно извиняясь, тянул деверю кисет с махоркой и ласково говорил: — Что, голубь, струхнул? Я тоже сомневаться начал... Это ничего, пройдет... У деверя испуг прошел, но обида осталась, и он ничего не ответил. Тогда Силантий убрал кисет и сказал другим тоном: