Сибирские огни, 1927, № 5

И вот те однажды к вечеру пришли, сидят у ворот на лавочке и Ленин с им», и как следовает научает всему, и вдруг глядят: пыль крутит, на тройке к ему из города. Кто такой?—глядят мужики. Под’езжают к евонному дому. Стой! Вылазают из тарантаса две женщины, из себя такие богатые, все в шелку,—мать яво и сястра. Вот вылазают, супротив ево становятся и зачинает ему мать яво говорить: сын,, говорит, мой, мы, говорит, за тем к тебе приеха­ ли, чтоб бросил ты мнение свое, откажись, говорит, от всего, что сказываешь, брось, говорит, линию эту, и мы, говорит, тогда тебе не только што, но дорогу, говорит, жалезную от энтого самого места до самой Москвы на свои капита­ лы построим и на той, говорит, дороге увезем тебя отсель. А он ей: нет, гово­ рит, мамаша, все равно, говорит, хоть и выстроите вы мне ту жалезную доро­ гу и отсель увезете, все равно, говорит, я мнения своего не брошу, а за то опять, говорит, меня из Москвы куды-либо угонят и тогда опять вам жалезную дорогу строить придется, а коль так строить зашнете, все равно, говорит, мамаша, капиталов ваших нехватит... Шкаф. Простой, деревянный, некрашеный. В каждой кредитке есть та­ кой шкаф. В нем книги, бумаги, бланки и старые дела. В книгах— записи и цифры. В цифрах—деньги, хлеб, коровы, овцы, плуги, ссуды, долги— за каждой цифрой тугая, несхожая, стоголовая мужицкая жисть. Шкаф, как двуликий Янус. Ликом одним в деревню—в шкафу книга за­ готовок, приемные ордера и квитанции на рожь, на табак, на коноплю, на кишки, на кожи, на сало>, на картошку, ведомости дотаций, обязательства, ссуды и вклады, долги, пени, расписки, килограммы и штуки, рогатый и мел­ кийскот, пушнина и чистый деготь. Лик другой деревянного шкафа от города. От города отношения, ука­ зания, предложения, авизо, фактуры, накладные, распоряжения, приказы, за­ коны, инструкции, инструкции, инструкции с ответственностью судебной, с ответственностью личной, с ответственностью по 136 ст., с призывами, обра­ щениями, убеждениями, предупреждениями, напоминаниями, требованиями, предложениями, с ворохом образцов отчетов, планов, ведомостей, сведений. Городу нужны кишки, овечки, свиное сало, аэроплан, картошка, шерсть лет- нина, шерсть поярок и т. д. За все отвечает шкаф. Шкаф меж теми и другими. К шкафу приставлены люди. Шкаф—завод, где деревенское, мелочное, копеечное, котомочное, труд­ ное, разрозненное переваривается и сбивается в крупное, большое, партион­ ное, бочками, сотнями, кулями, тюками, пудами, тоннами, в город,— а город­ ское категорическое, сотельное, общее перетирается в деревенскую перева­ римость, делится на копейки, прикладывается к стоголовому деревенскому разнообразию. Кабы да только был это завод механический. Доживут когда-нибудь люди до такой машины. На что была трудная работа торф добывать, а доду­ мались! Ну, а пока делают это дело вручную. Приставляются к шкафу такие люда, привязываются накрепко ставкой и крутят около него. Торфяная это работа! Город строится. Городу надо, чтоб мужик, как один, чтоб мужик по­ нимал, чтоб был сознателен, чтоб было кругом на 100 проц. и по льну, и по кишкам, и по мелкому скоту, и по аэроплану. А мужик... — Вот чортова служба... да пропади она... только бы год дотянуть... Федор Зиновьевич раздражительно громыхает замками, запирает лав­ ку и уходит со своей обычной стремительностью.