Сибирские огни, 1927, № 5

Идет дальше мимо коек больных, но нет-нет да оглянется в раздумьи, посмотрит на меня. — Вот где, думаю, опасность: узнала и выдаст... Когда она проходит обратно, поднимаю ссору с соседом по койке и ругаю его матерщинными словами. Сосед, понятно, не остается в долгу. Се­ стра останавливается около нас и запрещает ругаться. Три месяца она меня лечила. Три месяца, я, как говорится, сидел на иголках. . . . i : .;t i Однажды приходит и заявляет: — Ну, мои дорогие, меня от вас берут, переводят в Томск. Прощаясь, останавливается около меня и говорит: — Ну, Гудзь, желаю вам поправиться поскорее, а главное... главное... попасть к своей семье... которой передайте мой искренний привет... Вы, на­ деюсь, понимаете меня? Как не понять! Инкогнито мое открыто. Но я также понял и то, что она мне не враг. — Благодарю вас за все... за все, сестрица, а в особенности за послед­ нее пожелание. Надеюсь, что и вы меня понимаете. — Да, понимаю,— вздохнула она. Прощайте, Гудзь...—улыбнулась. Прощайте, мила» Нина Павловна. Где-то вы сейчас? Вскоре я выписался из госпиталя. Снова заботы о куске хлеба и о том, чтобы не попасть впросак. По протекции надзирателя над рабочими, посту­ паю на службу сторожем при главных мастерских инженерного склада. Крас­ ные войска уже ведут бои за обладание Уралом. Через Омск тянутся огром­ ные обозы беженцев. При мастерской у нас работает подпольный кружок. Собравшись в общежитии ночью и закрыв одеялами окна, по карте следим за продвижением наших войск. Миасс и Челябинск уже взяты, и Красная армия занимает зем­ ли Оренбургских казаков— главного оплота колчаковской армии. Но колча­ ковщина не хочет сдаваться, несмотря на то, что дело ее проиграно. Сам Колчак утешает своих верноподданных: «Геройские наши войска с переменным успехом сражаются на фронте, сдерживая бешеные натиски большевистских армий. Но пусть граждане Си­ бири знают, что их жизни и имуществу не угрожает никакой опасности— успехи большевиков временны. Если же опасность наступит, то я сам стану во главе моих славных войск и поведу их на защиту родины». Какая, подумаешь, геройская личность, сибирский Юлий Цезарь! Но Колчак был все-таки умнее обманутой им буржуазии—писал при­ казы, а одним глазом уже косился на Восток. За две недели до взятия Омска, поехал на Восток. Каждый день один из нас по очереди ходит с карандашом и листком бумаги к городскому театру, где вечером вывешивается большой плакат «Осведверха», сообщающий о «боевых успехах отступающей колчаковской армии. Собравшись огромной толпой с огарками свечей в руках, буржуазная публика с лихорадочным нетерпением ждет очередной лжи колчаковского генерального штаба. Плакат принесен и, как святыня, встречается толпой. Тише, господа, тише. Торопливо зажигаются огарки... Лица у всех напряжены, а глаза с верой и надеждой устремляются на белое пятно плаката. Какой-то штатский читает:

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2