Сибирские огни, 1927, № 4

Кругом все спало. За стенами спал целый город и тысячи людей забы­ лись в отдохновенном или истомном сне, и сотни домов погрузились в мрак, словно и дома тоже заснули, отдыхая от дневных грохотов и шумов,—а эти двое сидели и медленно, не торопясь, смакуя и наслаждаясь, будили ушедшее, ворошили общие воспоминания. Порою им казалось, что не мирный, уснув­ ший от трудовой, от мирной жизни город, в котором безмятежно затерялись они, окружает их, а притаившееся молчание в дозоре, в разведке, полная кровавых опасностей предбоевая ночь. Порою забывали они прочно о> дей­ ствительности, и горели их глаза и какой-то страстностью рокотали в ночи сдержанные юлоса. И засиженная мухами лампочка освещала их г о л о в ы - одну кудлатую и взлохмаченную, а другую низкоостриженную—освещала мертвым светом. О многом вспомнилось. О многих, кого уже нет в живых. Вдруг Ковриж- кин произнес имя Ксении. Архип очнулся. Сразу вернулась действительность, сразу отодвинулось прошлое. — Ах, язви тебя, я и забыл совсем сказать тебе, товарищ!—возбуж­ денно вскричал он:— Затес ей в голову попал, бабе ' К попам, в церковь по­ тянуло! — Ксению? Коненкину?—не поверил Коврижкин. — Ее самую! Вот утресь я ее в Остроге встретил, при мне и от обедни пришла. Совсем ничего, никаких толков и слушать не хотит... — Здорово!—со злобным огорчением протянул Павел Ефимыч и пока­ чал головой. Вдруг он весь как -то подобрался, закрылся. Встал на ноги, прошелся по комнате, еще раз сказал: — Здорово!— И неожиданно решил: — Ну, ладно! давай спать! Хватит на сегодня разговоров. Когда они оба улеглись и лампочка потухла, на мгновенье протрепетав внутри красной свернутой ниточкой, Павел Ефимьгч в темноте глухо про­ говорил: — Вот, значит, опять недоглядели... промашку дали! 9. Ксения входит в сторожку при церкви, где живет теперь поп. Поповский дом, высокий, шестиоконный, под железной крышей, несет на своем карнизе маленькую вывесочку: «Изба-читальня». Ксения проходит мимо дома, не по­ дымая глаз. Сухой, чернобородый монах встречает ее на пороге и, внимательно разглядывая, пропускает в низенькую горенку. В полусвете, рассеянном кру­ гом, видит Ксения мельком голые стены с киотом в красном углу, узенькую лежанку, простой, ничем не покрытый стол и табуретку возле него. — Садись, дочь моя!—торжественно говорит монах.—Слыхал я, что о душевном у тебя есть желание побеседовать. Слыхал. У Ксении сердце замирает в тоске и жалости какой-то. Она отвечает не сразу. И глух и неуверен ее голос в этом о тв е те : — Да, батюшка... Монах еще раз внимательно разглядывает. Он слышит тревогу и замкну­ тость в голосе пришедшей к нему женщины, он чувствует ее смятение, но он уверен в себе, он знает по многолетнему опыту эти замкнутые и недоверчи­ вые души, приходящие за духовной помощью, и есть у него для них большой