Сибирские огни, 1927, № 4

на лавку, заламывает руки за голову, потягивается и сдержанно и неслышно вздыхает протяжным вздохом. Проходят минуты, медленные, почти непо­ движные. Еле-еле движется время. Задумчивый и ушедший в себя; взгляд Ксе­ нии делается упругим, яснеет. Она встает с места и приближается к крест­ ной. — Слышь, крестная... Арина Васильевна останавливает станок и оборачивается к ней. — Слышь, крестная... Уйду я отсюда. Тошно мне, глаза бы мои не гля­ дели! — Куда уйдешь-то?— тревожно и жадно спрашивает старуха. — Не знаю... Может, в город. — Слаще ли там? — Хуже, чем здесь, поди, не будет... Крестная что-то обдумывает и отвечает не сразу. А когда отвечает, в ее голосе осторожная вкрадчивость: — Смирилась бы, Ксена... Люди у нас, рази, плоше других?.. Ты с ве­ селой душой к людям, и они бы к тебе т ак же... Гордая ты. Штыришься с народом, оттого и тошно тебе... — Мне не с чего веселую душу иметь... Что и говорить об этом!.. Уй­ ду я... — А хозяйство?—Тревога темнеет на выдубленном, морщинистом лице старухи:—Со двором-то как?.. Тяжело мне будет теперь. Ксена. Силы-то у меня высохли. Куда мне теперь со двором, с хозяйством управляться!.. Ксения молчит. Не отвечает и смотрит в сторону. Потом тихо и вовсе не старухе, не крестной, а, может быть, себе самой говорит: — Стало быть, хозяйство-то, как камень на шею?.. 5. Когда несколько лет назад, в лихие дни, Ксения очутилась далеко от дому,—среди непривычной обстановки, и размеренное спокойствие деревен­ ской жизни сменилось для нее тревожным беспорядком опаленных опасно­ стями и огненной страдою дней, сердце ее сжалось больною жалостью: так горько было покидать родной двор, родную поскотину! И разве не примча­ лась бы она сразу же, как только мало-мальски устроилось все кругом, до­ мой, к себе, к привычному и милому? Но тогда пришло несчастие. Обезобра­ зившая ее рана наполнила ее колючим стыдом: — Как вернуться домой с этаким лицом? к ак показаться тем, кто знал сызмальства? Стыд этот держался в ней и держал ее вдали от дома долгие месяцы. Стыд этот прожигал ее насквозь. Сколько бессонных ночей провела она в слезах? Сколько острого и мучительного горя перенесла она, скрывая его от всех? Но притупилась боль. А, может быть, заглушило ее все то, что встре­ чало Ксению там, в чужих местах: ранящие обидою перехваченные жалост­ ливые и испуганные взгляды, иной ра з полускрытый смех, дерзкие и власт­ ные приемы мужчин (чего, мол, с таким лицом куражиться!) и странное по­ стоянное одиночество. Может быть, все это однажды разбудило радостно тревожным ударом в сердце и погнало: — Домой!., домой! домой! И она тогда вернулась домой. А там пришла в скором времени обманувшая радость. Пришел и ушел Павел.