Сибирские огни, 1927, № 4

Накормив их ужином (а крестная, не проронив за столом ни слова, сра­ зу же ушла в куть), Ксения перед сном присела с ребятами и втянулась в бе­ седу. — Бессознательный у нас тут народ,— досадливо сказал Верещагин:— ничего не признает. Орут, галдят, того и гляди, в драку полезут. — В прошлом годе,— подхватил чернявый,— наши ребята в Спасском только шпаерами отгрозились, а то насыпали бы им, мое почтенье! Третий, корявый и молчаливый, засопел носом и обиженно отозвался: — Дак, ребята шибко мужиков задирали! Хлебом, что прятали, попре­ кали, то да се, ну и огорчились мужики, раскипели! — Кулаки шебаршатся!.. От кулаков вся загвоздка... Ксения прислушалась, пригляделась и снисходительно усмехнулась: — А на ночевку-то вас, ребята, не пустили кто? совсем не кулаки, са­ мая настоящая наша голь... Стало-быть, не одни кулаки... — Бессознательность!.. Газет не читают, избов читальных нет!.. З а ­ ставить бы по закону, чтоб вникали в положение, легче бы стало. Ребята говорили бестолково, но возбужденно. Они украдкой разгляды­ вали Ксению, щупали вороватыми взглядами ее уродство, незаметно подтал­ кивали друг друга. Когда им постлали на полу общую постель и они улеглись, когда, миг­ нув, погасла керосиновая лампочка, в темноте сдержанно зашуршали их го­ лоса: ребята толковали о своем. А сквозь, свое, незаметно вкралось и кот это, что шло от женщины, которая приютила их на ночь, у которой кто-то без ­ жалостно разрушил красоту. Тихий говор мягко полз по темной избе. Он вползал во все углы. Он вполз и туда, з а перегородку, где боролась с бессо- ницей Ксения: — Ишь, баба ни з а что пропадает. На одну половину— т акая пригляд­ ная, а с другого боку—ребятишек пугать только и в пору! — Где э то ее пошоркали так? — На линии, слышно было, белые, что ли... — А ничо, кабы не уродство.... — Эх, давайте, ребята, всхрапнем!.. Чего уж тут... Ксения слушала и стискивала в темноте зубы. Она не шелохнулась, не вздохнула, пока ребята не угомонились, не заснули. Позже, ближе к р а с ­ свету, заснула и она. Утром она сдержанно и молчаливо напоила парней чаем и выпроводила их. — Спасибо, хозяйка!—поблагодарили ее на прощанье ребята. — Ладно, не на чем!— оборвала она и отвернулась от них. Крестная утром ничего не сказала о вчерашнем, но з а обедом, побывав у соседей, как бы невзначай, заметила: — Смеются люди-то... — Над чем? — Да над ночевальщиками вчерашними. Пустили, говорят, бродяжню комсомольскую ночевать, а их ни в одну избу православные не допущали, отовсюду гнали! — Дураки смеются!— вспылила Ксения.— Ребята свои, деревенские, кому они мешают?.. Кому не любо, пусть не слушали бы... Да и то сказать , парни не зря про попов говорят: темный мы народ... — Осподи, Ксения, да што жа ты?!.. Неужто веришь тварям этим? Ксения ничего не ответила, отвернулась от Арины Васильевны и заду­ малась. |