Сибирские огни, 1927, № 4

Василиса схватывает шубенку: — Пойду попрошу Аграфену. Она письмецо-то разберет. Аграфена, девка веселая и некуражливая, приходит. Срывает конверт, вытаскивает кругом исписанный листок. — Гляди-ка, сколько написано тут! Аграфена медленно и затрудненно, останавливаясь и путаясь в словах, читает письмо. Архип, Василиса и забившийся в угол паренек слушают. До них дохо­ дят кудрявые и не всегда понятные слова. Слова эти то пропадают бесследно, к а к пустой шелест сухих трав, то остаются остро в памяти и вызывают тре ­ вогу. До самого конца, до последних строчек письмо поит их всех, особенно самого Архипа, недоуменьем. И только тогда, когда Аграфенин голос звонко и размеренно читает конец, Архип шумно подымается с лавки, ерзает и тре­ плет в воздухе кудлатыми патлами, широко в смехе, в радостном„смех е ра ­ зевает рот и густо рокочет: — Ух! язви его!... Дак это вот кто он!? Это—Пал Ефимыч! И просит девку прочитать письмо еще раз, с самого начала до конца: — Чтоб крепче упомнить! Из дважды прочитанного письма выползает и цепко запоминается: «...Парня, сына, мальченка спроворь сюда. Мы и з него полного человека наукой сделаем. Довольно, к ак отцы, в темноте ходить. Пущай поколение бу­ дет в культуре. А тебе, товарищ боевой, партизан Ерохин, довольно стыдно в бездельи и лодырем в родной деревне быть. Не для этого кровь пролива­ лась горячая. Цельных три года в спокое живешь, и не надумал обчествен- ным делом заняться. Жизни нашей цельных три года проспал, прохряпал! А тут тебе и сельсовет, и крестком, и всякое другое неотложное советское положение...». Дважды прочитав письмо, отдала Аграфена листок Архипу. Архип по­ добрал его бережно вместе с лоскутьями конверта. Весело обернулась к пар­ нишке, к Василию: — Ну, вот, Васютка, в город тебя устраивают!.. Когды поедешь? Василий отлип от угла, боком вылез поближе к людям, наклонил упря­ мый лоб, не смотрит: — Дак я куды?.. Я на кого хозяйство брошу?., коня?.. Василий говорит солидные слова, пыжится, как большой, а в голосе сле­ зы дрожат, вот-вот брызнут: — Про науку... а от кого я в город-то поеду?.. Аграфена весело всплескивает руками и задорно смеется: — Ой, мужичок!., ой, глядите-ка, люди, да он всамделе мужик! Архип вертит головой, жует волосатым ртом, смущенно мнет письмо и тихо говорит. И когда говорит,— затихает Аграфенин звонкий, беззлобный смех: — Это... ты, Василей Архипыч, не печалься... Про хозяйство... Будет, натер ты себе холку.... О коне тоже... Как-набудь управимся... Вот со с та ­ рухой... Тебе к Пал Ефимычу обязательно поехать надо. Обязательно! На мгновенье Архип умолкает, лицо его темнеет, в глазах разгорается тревожный свет. Он крепко собирает заскорузлые пальцы в корявый, шишко­ ватый кулак, выпрямляется и неожиданно кричит: — Правильно!.. Совершенная истина! Цельных три года прохряпали!.. И неизвестно, к чему!.. Василиса сжимает тонкие бледные губы и, сдерживая вздох, успокаи­ вает мужа: