Сибирские огни, 1927, № 4

XVIII. Роевая пора миновала. На пасеке прибавилось еще несколько колод с новыми семьями пчел. Стоят они среди низеньких рамочных ульев сторожа­ ми дряхлыми. Вечером, когда воздух над пасекой становится серовато-тем­ ным, издали глина Емельяновых ульев походит на нечесаные космы старче­ ских волос. Около леса парочка лежаков... приникла к траве, будто вы­ сматривают они—дозорные, нейдет ли кто на пасеку. Медогонку забросил старик на чердак. Даже из рамочных ульев выре­ зал соты с медом. Вечером кипятил воду в чайнике. Заварил несколько сте­ бельков душицы. — Давно не пил блошники. Надо на целый год запасти ее. Сходил на пасеку, принес снежно-белый сот с золотыми каплями меда. В избушке рой мух вился вокруг старика. -— На сладко-то т ак и прут со всех сторон, сломя голову. Налил в черную деревянную чашку темно-зеленой жидкости. Поджал руки и долго молился в угол, читая длинные молитвы, кланяясь до пола. С назойливым жужжаньем упала в чашку парочка мух. Старик повернулся к ■столу, оборвав молитву. — У, нечистые духи!—Выплеснул воду з а окно.—Тварь! Погань! Спа­ ривается, безумная, походя, падает везде, мрет. Муха—самая поганая тварь, хуже овода. Прикрыл чайник шабуром, пошагал узкой тропинкой к реке. И опять почему-то вспомнил про семью свою. — З а коммунистишка вышла, з а родню. Беззаконие творят! Старательно мыл чашку в холодной воде, песком протирал. — Мать с ума сошла—все ей надо по-новому, а дочь-то уж вовсе свих­ нулась. Охо-хо! Т ак все и пошло: беззаконие, блуд, прелюбодеяние. Человек сделался все-равно, что муха поганая. Тьфу! Ну, како же тут еще не анти- хриско время. Ошибался Иван Степанович, покойна головушка, что только лже-пророки пришли,— сам он, дух нечистый воцарился. До чего дожил: в нашем доме да с табаком! Думано ли это? Порази ты их, господи, громом ог­ ненным, сотри с лица земли! ' Поворотил желтое перекосившееся лицо в угол, пристально глядел на медную иконку в углу. Молился до солнцезаката , а потом до темна бродил между ульев. — С пасеки прогнать хочут. Не, подождите, не попущусь пчелам," решу... А голос нутра предостерегал: — А ладно ли? Ты, ведь, любишь мушку божию. А грех? Губы старика дрожали, тело подергивало. — Чтобы с табачищем да к моим пчелам? Нет! Я... Я...— старик з а ­ хватил лицо руками, резко мотнул головой, всхлипывая и утирая пальцами слезящиеся глаза. В тот вечер возвращался Семен и з аила. Через два дня собирался Тихон Фомич в город деньги землемерам везти. По-утру Тоогош обещался привезти е кооператив овчины, чтобы обменять их на деньги и внести з а раздел земли. Семен ехал радостный, уверенный. Село разбилось на две половины: старики— с Егором, а молодые и вдовы— с Семеном з а раздел стояли. — Еще несколько недель и— заботу в сторону. На своей земле тог что угодно делай, никто мешать не будет.