Сибирские огни, 1927, № 4

— Вот она! Катать, ребята! Дружный хохот покатился под гору. Вывернула руку Мавра, через пле­ чо в лицо кому-то плюнула и мелкой рысью побежала под гору, навстречу зажигающимся кострам масленицы. ...В углу около печки плакала Егоршиха, утирая слезы подолом сара­ фана. Синяк на лбу растирала медным крестом. — Вот они детки-то!.. Только побои принимай и з - за их. В горнице Егор, кланяясь до полу, прощался с соседом. Потом простил­ ся он с сзмейными, и семейные поклонились ему три раза . Повесил лестовку на стенку, снял кафтан. — Разве сходить поглядеть? Грех,— махнул рукой.— Ничо, я в окно только посмотрю. Бобровую шапку надвинул на лоб, прикрыл лицо высоким воротником, тулупа. ...Остановился Степанушко посреди улицы, потер лысину. — Для такого большого праздника да трезвому быть? Для меня ведь тоже масленица. Десяти стаканов не выпил, поди, за весь-то день? Что я за человек такой тогда. К кому бы это?.. Покачиваясь брел по улице. У ворот останавливался, серенькими слезя­ щимися глазками ощупывал карнизы домов. — Чей это дом? Максимов? Ну, ту т не обломится. Пойдем дальше. Чем Степанушко хуже других? Все пьяны, а я... И я напьюсь! Я найду пиво. Ага, ворота. Чьи это ворота? Вавиловы?—Есть у мужика пиво, непременно есть. Подошел к окну, приподнялся, ухо к стеклу приложил. Отскочил весе­ лый, смеющийся. — Т а к и есть! Еле мурлычут. Перевалился через прясло, увяз в рыхлом сугробе снега. На четверень­ ках полз к тесовому крыльцу. Утихла деревня, огни потушила. Пели полуночные петухи, когда кон­ чился спектакль. З а дверью сельсовета сливалась с темнотой черная, насто­ рожившаяся фигура. Зубы Егора от злости почакивали, кулаки дрожали. Он следил з а выходящими. Заметив дочь, Егор прыгнул в середину толпы. — Ты у кого спросилась уходить? Гадина!—Обвил Егор косу дочери вокруг руки и, носком сапога пиная в бок, оттащил в сторону. Диким голосом кричала Нюрка. Вокруг толпился народ. — Отобрать надо. — Какое право имеешь отбирать?— отец свою собственную дочь учит. — Убьет, ведь, он ее! — Батюшки, убьет! Глухие удары сыпались на голову девушки. Полушопотом приговаривал. Егор: — Будешь знать. Вот! С «врагами», с безбожниками спуталась. Вот, гадина! Стоны девки тонули в шуме толпы. Изредка прорывались отдельные сло­ ва, с болезненным нарывом и злостью сказанные: — Не бывать по-твоему!.. Сама себя решу, а по-своему сделаю... При­ стыжу... поп кержацкий, собака...