Сибирские огни, 1927, № 4

димого каждый день по нескольку раз. Не заметили и гости, приехавшие вскоре после Емельяна. Хозяйка наливала стакан за стаканом. —- За здоровье широкой масленицы!— кричала она. Гости хохотали, расплескивая пиво и з стаканов на кашемировые са­ рафаны женщин. Из горницы высунулась лысая голова Емельяна. Он лизал высохшие гу­ бы и, часто мигая, ласково смотрел слезящимися глазами на пузатый чайник. — Фекла... Фекла,— робко повторял он. Фекла заметила его и топнула ногой: — Ты... Емельян склонив голову на бок, еще ласковее и умоляюще произнес: — Фекла... Митрофан хлопнул старика по плечу. — Пива ему надо, неужели не видите. Емельян улыбнулся, борода его затряслась. Фекла налила ему в большую чашку, с масленицей поздравила. Емельян осторожно обхватил чашку дрожащими руками и выпил до дна. Утер бороду костлявым кулаком и обсосал усы. — Фекла...—не договаривал старик, подавая чашку. — Еще надо ему. Налей еще,— распоряжался Митрофан. После второй чашки глаза Емельяна посоловели. Он, пошатываясь, про­ шел по комнате, присел на лавочку около двери и, покачивая головой и з сто­ роны в сторону, пел: Со страхом, братия, Мы послушаем Святое писание Господних страстей. Гости хлопали-в ладоши, стучали ногами и до удушья хохотали. Когда выходили и з - з а стола, кто -то вспомнил: — Хозяйка! давай зятя. С собой увезем его. Фекла заглянула в горницу. Семен лежал на кровати. — Семен, тебя зовут. — А я их не звал,— повертываясь лицом к стене, ответил Семен. Его мучили мрачные думы. Сомненье какое -то в душу, против воли его, закрадывалось. Не хотел думать о том, что сделал в этот день, но не думать не мог. Думы выплывали из неизвестности и наваливались на него, вытесняя из головы все остальное. — А к ак да есть на самом деле?.. На лбу его выступил пот. Глаза, не мигая, уставились на стену, но сте­ ну он не видел,— хотел заглянуть туда, по ту сторону жизни. — Кто косы лошадям плетет? Так? .. Буканушко?..— вопросы э ти до боли свершили мозг. Из -за подушки откуда-то смотрели смеющиеся ехидные глазки Ивана Степановича, будто говорили: «Что, нарвался? А ну-ка, о т ­ веть!». Когда в горницу ввалилась толпа пьяных, Семен вскочил с кровати и угрожающе рявкнул: — К чорту!.. Пошли!.. Глаза его кровью налились, нижняя челюсть дрожала. Гости пятились, к двери. Кто-то выронил чашку с пивом. — Он с ума спятил.