Сибирские огни, 1927, № 4

— Дожди пойдут— испортится хлеб. — Ну, и испортится, так немного. А вот если у Пантелея испортится хлеб— убыток мужику. — Батюшко! Пестряна не пришла,— кричала из пригона Варвара. Фома встал, шапку над головой приподнял. — Сделайте милость, Егор Федорович! Я ведь и деньги весной еще отдал. В ответ Егор тихо проворчал что-то. Широкая спина его потонула в вечерней темноте. — Тьфу! Вот гадина. З а свои деньги да еще и жди. Все лето помогал ему в работе, а он...— присел к огню, голову на коленки положил, задумчиво смотрел в котел. — Свою машину заводить надо,— Семен палочкой ворошил костер,— в складчину с кем-нибудь. Товариществом можно... Фома пристально глядел на него. — А он чо скажет? Знаешь: он все кооперативы ересью считает. Тогда ни с каким делом нельзя будет придти к нему,— он, ведь, настоятель все же. Взаймы ничего не даст. Пива придется сварить да угостить его—это вернее. — Иван бы вот к нам в товарищество записался. Человек десяток на­ бралось бы и машина была бы. В долг машину продадут. Запишешься, Иван? По рыжей бороде Ивана расплылась улыбка. — Не знаю, как Егор, чо он скажет. Сквозь шипение котлов прорвался неудержимый мужицкий хохот. — Иван купит машину... которой вшей бьют. — До смерти за егоровыми коровами пробегает. — Покупателя нашел тоже. — Где уж нашему брату с Егором тянуться. У Егора вон какое хозяй­ ство-то. — Мы уж... Я уж лучше по коровьей части, мужики,— егозился около огня Иван. — Иван! Иван где?— подбегая к костру, кричал Егор. Остановился около работника, глазами в лицо его уставился;, полы по­ лушубка распахнул. — Ты чо смотришь? Чо зенки-то выкатил? Работник ты или нет? Толь­ ко деньги тебе подай, а работы от тебя- нет. Хоть из земли выкопай, а по­ дай Пестряну. — Мы... Я... Егор Федорович... Егор...-—шебарчали ремки старого ша­ бура, запинаясь бежал Иван к скотскому пригону. Вслед з а работником тихонько, вразвалочку пошел и хозяин. — У огня бы только сидел, лентяй,— говорил он. Студеная ночь шагала по долине, рассыпая по атаве белый иней. Из-под свежих ометов слышался храп: в соломенных норах спали работники. Семен поворачивался с боку на бок, уснуть скорее хотел, но свалился сон с него. Острые соломинки щекотали лицо, ворошили думы. — Двадцать и три прошло. Еще год-два и... какой тогда жених? Припадая к земле, выполз из-под омета, прислушался: отдается в ти­ хой небесной глубине звон ботолов, да шебарчит метлами и лопатами на току Ваня Красненький. Бесшумно пополз вперед. На краю последнего омета из-под красного дубленого тулупа выставил­ ся уголок белого подола юбки и две пары женских обуток. — Которая?—спросил сам себя, а рука поползла по горячим икрам ног девушки, что лежала с левой стороны.