Сибирские огни, 1927, № 4

Тоогош подбежал к столу, голос его дроЖал: — Яма новая. Яма был, где ты пахал. Зачем пахал? Шумом ответило собрание: — Бунтовать опять хотите? Помните?.. Умолк старый Тоогош. Он хорошо помнил, как отец его спорил с рус­ ской деревней из -за низовьев долины. Долго тянулся спор этот. Так же сено друг у друга увозили. Потом приехали люди с ружьями, с плетями—алтай- кижи усмирять. Перебрался аил в верховья долины, к самому лесу. Незаметно к а к -то и грань— яма— переползала на новое место. Лучшие покосы остава­ лись з а чертой. Уткнувшись в рукава тулупа тусклым взглядом, старик молча шевелил губами, потом тихо сказал: — Теперь совецкая власть... Сотней голосов зашумела сходка. — Что и з того, что совецкая власть? Наша земля! Мало они, прокля­ тые, мужиков разорили да еще землю отбирать вздумали. Чо смотрите им в зубы-то, старики?! Бей их! Алтайцы окружили Тоогоша. Грозя кулаками, кричали по-своему. Иван стоял у прясла, качая седой головой, говорил: — Чо и надо татарве? Бунтует, испокон веков бунтует. Ране-то хоро­ шо их «учили»: поколотят одного— другие опасаются, отдаляются,—сам с собою разговаривал. Когда приутихла сходка, Семен крикнул: — Вот что, старики, я скажу: неправильно это, не по закону. Сзади послышались слабые голоса: — Не по закону! — Правду говоришь! Голоса эти потонули в бурном потоке криков: — За татарву некрещеную стоишь? — Не успел из пеленок вылупиться, да и стариков учить хотишь. — Мы вон сколько налога платим, а с татарвы чо?—Клок волос? Семен дергал председателя з а холстяную рубаху. — Порядок должен быть. Пусть слово просят и тогда говорят. — Мы вот тебе попросим так , что забудешь, где и Кедровка стоит. Председатель стучал кулаком по столу: — Тише, старики! Тише! Никто не слушал его. Шум утих, когда вытолкнули к столу Емельяна- — Верно слово, наша земля, братия-старики.—Емельян, поклонившись, развел руками.— В манифесте матушки-царицы Катерины т ак и прописано: землю оную руйским на вечное владение з а то, что некресть от руйской з е ­ мли оттеснили. Семен толкнул старика в плечо. — Замолчи, старый пес. Только и гнусавит: бог да бог да грех. А лю­ дей обижать, так это не грех? — Опять про бога? Не смей про бога говорить,— кричал Егор. Большебородые лезли к столу, один другого давили. — Не допустим на сходке про бога! — Не тронь бога! Над головами подымались жилистые кулаки. За стол куда-то пятились алтайцы. Семена ударил кто-то в бок, кто-то на ногу наступил. Несколько человек отстаивали его, но и им попало. Сжали Семена точно тисками и вы­ кинули к самому пряслу. Тогда только боль в плечах почувствовал.